Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

— Да вы сами посмотрите! Поднимитесь и посмотрите! Понимаете, я просто хотел хорошенько рассмотреть глаз этой статуи. Хотел попробовать лазером определить кристаллическую структуру... ну, из чего они сделаны. И вдруг — картинки! — Он стал спускаться.— Полезайте и посмотрите сами! — Дыхание Смита в наушниках казалось Римкину оглушительным.— В жизни не видел ничего подобного! Просто потрясающе!

— Ну как, вы все еще думаете, что нас кто-то дурит, а, Римкин? — съязвила Ходжес.— Ну-ка дайте я посмотрю. У меня свой фонарик, доктор Смит.— Она дождалась, когда Смит сойдет с последней ступеньки, и полезла наверх.

Никто не заметил, как помрачнело лицо Римкина под шлемом. Он вынул свой фонарик, поковырялся в нем, пытаясь понять, как он работает, и, утопая в ржавом песке, вернулся к багровым камням, где лежала расколотая голова статуи. Глянув мельком на неповрежденный глаз, он подвинулся ближе к расколотому. Он не стал ломать голову, что за извращенная мысль заставила его направить луч лазера именно в эту сторону.

Прошло не менее получаса, пока Мак, Ходжес, Джимми и Джонс по очереди карабкались вверх по лестнице, заглядывали статуе в глаз, наблюдая, что там происходило, и снова спускались обратно. Они уже собирались возвращаться к скиммеру, когда Джимми вдруг вспомнила про Римкина. Длинными прыжками она направилась к нему.

Увидев, чем это он занимается, она так и расхохоталась.

— Ну остолопы! Лазили, как дураки, вверх-вниз, когда можно было и здесь все увидеть! Ладно, пошли, мы возвращаемся.

Римкин выключил фонарик, но все еще оставался без движения, склонившись над опрокинутым лицом статуи.

— Да пошли же, Римки! Все уже собрались.

Римкин глубоко вздохнул, потом медленно поднялся.

— Ну хорошо.

Они пошли обратно по отшлифованному камню фундамента. Песок, тонкий, как пыль, оседал на белой обуви и был похож на высохшую кровь.

II

Кают-компания скиммера была как бы передвижной академией наук в миниатюре. Целитексовые стены, отделанные под унылый орех. Над прикрепленными к полу столами полки с микрофильмами. Даже настоящий камин над тепловой батареей. И весь интерьер с балюстрадой по периметру и библиотечными кабинетами (и, конечно, с бюстом президента Межпланетного Университета Ричарда Нельсона на пьедестале, на повороте лестничного марша) являл собой как бы шутку его автора, доктора Эдварда Джонса — дизайнеры народ ироничный. Но вообще говоря, университетские по достоинству оценили этот экстравагантный интерьер лишь после того, как они все вместе провели две недели в совершенно невозможной тесноте помещений военной базы Беллона.

Мак уселся на койку и закатал рукава шерстяной рубашки; глядя на эти ручищи, почему-то думалось, что они только тем и занимались всю жизнь, что крутили баранку какого-нибудь гигантского грузовика. Однажды он возглавлял экспедицию, проводившую раскопки на территории Югославии — это та самая экспедиция, которая откопала останки Гевгелийского человека. А телосложение Мака, надо сказать, было таким, что, глядя на него, трудно было отделаться от мысли о каком-нибудь валуне ледникового периода (хорошо еще, лоб прятался под пышным чубом цвета пустыни Сахары). Так вот, после этого случая на факультете антропологии все, кому не лень, упражнялись в остроумных высказываниях вроде; «Во-о-н идет доктор Мак Аргус, гевгелийский человек».

Мак вынул из кармана трубку.

— Вообще, кто может растолковать мне, что такое голограмма? Я, конечно, и сам видел: трехмерное изображение, и все такое. Но как оно получается? И каким образом древние марсиане научились хранить все эти картинки, которые вдобавок еще и оживают под лучом лазера?

Линь Вон Смит сунул сжатые кулаки в бездонные карманы вельветовой куртки. Они стояли у огромного иллюминатора и поверх папоротников, растущих между его рамами, глядели на покрытый слоем пыли Большой хребет, на темные колонны — двенадцать стоят, семь развалились — вот и все, что осталось от невероятной, потрясающей культуры, жизнь которой они только что наблюдали в отполированных глазах статуй, молча уставившихся в даль пустыни.

Отбросив за спину косичку, Джимми склонилась над перилами.

Линь Вон Смит отвернулся от окна.

— Все дело в способах накопления информации, Мак.

Он уселся на ручку кресла, сцепил длинные пальцы рук и наклонил голову; прямые черные пряди упали ему на лицо.

— Выходит, в глазах своих статуй эти марсиане накопили до черта информации,— отозвалась Ходжес, при помощи костылей прыжками спускаясь с лестницы.