Вечна только ты…

Доска, мелок, красивый четкий почерк учительницы,
Что брала уроки ремесла у матери своей, у белорусских аистов
И у тверских полей. И у великих рыбарей,
Чьи имена: Есенин, Пушкин, Гоголь, Чехов, Даль…
Даль бесконечна.
Их свет горел на кончике пера учеников,
Что привели уже давно своих юнцов под сень
Волшебных струй.
Дуй, свежий ветер, и волнуй наш белый парус,
И колебли златую цепь на дубе том,
Век двадцать первый. Двадцать первый том.
Космических галактик многоточье…

Домовой

Монике Орловой и Михаилу Шапошникову

1

Когда дом разоряли купцов и поэта,
Домовенок у печки рыдал,
           морща маленький рот.
Кто-то, сжалившись, кинул старый сапог…[1]

«Сел в него и поехал.
Ах, как много кругом кумача!
           Да, давно уж привык,
Как и к жизни, наскрозь коммунальной.
Долго жил у чужих, пока не сказали:
           «Сбирайся!»
Снова дорога. На Арбате[2] у Бори побыл.
У Сашуриных ног постоял, Спиридоновка, 6[3],
От Володи с Лубянки рукою подать
           до родимого дома.[4]
Приехал. И долго у печки рыдал.
          И в слезах весь заснул.
Проснулся от девичьего смеха.
          А девчонки здесь умны и тонки,
Как Зина[5], и в брюках в обтяжку.
И хозяина нет. А хозяин-то есть. Миша[6] звать.
И все так же галдят здесь поэты
          и бросают слова в небеса.
Можно жить. Нужно жить».

2

Родной поэзии хлебнув глоток,
Почувствую в себе такую силу,
Которая на берег выносила
Тех, кто терял порой и весла, и челнок.

12 строк Виктору Вишнякову

Я полюбила Вашу мандолину.
Какой Вы тонкий, чуткий гондольер!
Моей поэзии весенняя долина
Цветет вовсю, не зная полумер.

Плывет гондола по излучьям нежным.
А ей навстречу, улыбаясь и спеша,
Несется, очарованная музыкой,
Моя помолодевшая душа.

Как в Бога, я в искусство свято верю.
Люблю его серебряную нить.
Пусть ангел карнавальный летит с неба,
Чтоб нас пьянящим счастьем напоить!

Певица

Марии Любимовой

Эта женщина любит тревожить ночь.
Звезды для нее – перья в перине.
Любви захочет, попросит помочь
Крещенский вечер – манящий и синий,

Как Млечный путь, что начертил Творец
Над самой прекрасной из звезд созвездий.
Она как брошь приколола себе на грудь
Осколок лазурной таинственной Бездны.

Она поет ветрам вопреки.
Нас бризы морские в уста целовали.
Ее и мой отец – моряки.
Значит, и мы в штормах бывали.

Я так желаю ей Добра!
Чтоб счастья было, как форели в бочке!
Гори, сияй, наша звезда!
Ни дня без песни, ни дня без строчки!

Масленичный этюд