Ведьмы за границей

– Моя шляпа! Он сожрал мою шляпу! Один из этих ваших алли-гадов сожрал мою шляпу! Это была моя шляпа! Велите ему ее выплюнуть!

Она сорвала лиану с ближайшего дерева и хлестнула ею по воде.

Нянюшка Ягг отшатнулась.

– Не надо, Эсме! Не надо! – лепетала она. Аллигатор нырнул в глубины вод.

– Никто не запретит мне стегать наглых ящериц!

– Конечно-конечно, – попыталась успокоить ее Нянюшка, – только… не… змеей…

Матушка подняла лиану и осмотрела. Средних размеров трехленточный крайт испуганно поглядел на нее в ответ, подумал, не тяпнуть ли ее за нос, но передумал и закрыл пасть как можно плотней, надеясь, что намек она уловила. Она разжала руку. Змея шлепнулась на доски и поспешно уползла.

Все это время госпожа Гоголь даже не шелохнулась в кресле. Теперь она повернулась вполоборота. Суббота продолжал терпеливо следить за поплавком.

– Суббота, сходи достань шляпу этой дамы, – сказала она.

– Да, госпожа.

Тут усомнилась даже Матушка.

– Нельзя заставлять его такое делать! – сказала она.

– Так он же мертвый, – сказала госпожа Гоголь.

– Да, ему и без того тяжко, а ведь он пока хотя бы не разорван на куски, – сказала Матушка. – Не ходите туда, господин Суббота!

– Но это же была ваша шляпа, госпожа, – подчеркнула госпожа Гоголь.

– Да, но… – сказала Матушка, – …это была… просто шляпа. Я не хочу посылать никого в пасть аллигатору из-за шляпы.

Нянюшка Ягг наблюдала за ней с трепетом.

Никто лучше Матушки Ветровоск не знал, как важны шляпы. Это не просто одежда. От шляпы зависела голова. От нее зависело, кто вы есть. Неслыханное дело, чтобы волшебник ходил без остроконечной шляпы – по крайней мере, стоящий волшебник. И уж тем более неслыханное дело, чтобы без шляпы ходила ведьма. Даже у Маграт была шляпа, хоть та и редко носила ее, будучи, как известно, мокрой клушей. Но это и неважно; главное не носить шляпу, а иметь возможность ее носить. Всякому делу полагается своя шляпа. Вот почему короли носят короны. Сними с короля корону, и все, что останется, – мужик с дряблым подбородком, машущий толпе ручкой. Шляпы обладают властью. Шляпы важны. Но важны и люди.

Госпожа Гоголь снова пыхнула трубочкой.

– Суббота, сходи принеси мою лучшую воскресную шляпу, – сказала она.

– Да, госпожа Гоголь.

Суббота сходил в хижину и принес большую потертую коробку, тщательно обвязанную шпагатом.

– Я не могу ее принять, – сказала Матушка. – Это же ваша лучшая шляпа.

– Можете, можете, – сказала госпожа Гоголь. – У меня и другая есть. Да-да, у меня есть и другая шляпа, не волнуйтесь.

Матушка осторожно опустила коробку.

– Сдается мне, госпожа Гоголь, – сказала она, – что вы не только то, чем кажетесь.

– Ой, что вы, госпожа Ветровоск. Я никогда не была ничем иным, кроме себя, как и вы.

– Это вы привели нас сюда?

– Нет. Вы сами себя привели. По своей свободной воле. Чтобы кому-то помочь, не так ли? Вы сами это решили, не так ли? Никто не заставлял вас, не так ли? Кроме вас самих.

– Вообще-то она права, – сказала Нянюшка. – Мы бы почуяли, будь в этом магия.

– Верно, – сказала Матушка. – Никто нас не заставлял, кроме нас самих. В какую игру вы играете, госпожа Гоголь?

– Я ни в какие игры не играю, госпожа Ветровоск. Я просто хочу свое. Хочу справедливости. И хочу остановить ее.

– Ее – это кого? – спросила Нянюшка Ягг.

Матушкино лицо окаменело.

– Ту, что стоит за всем этим, – сказала госпожа Гоголь. – У дожа мозгов не больше, чем у креветки, госпожа Ягг. Я говорю о ней. О той, что владеет магией зеркал. Той, что любит подчинять. Той, что командует. Той, что изменяет судьбу. Той, кого прекрасно знает госпожа Ветровоск.

Нянюшка Ягг запуталась.

– О чем это она, Эсме? – спросила она.

Матушка что-то пробормотала.

– Ась? Не расслышала, – сказала Нянюшка.

Матушка Ветровоск подняла глаза, ее лицо покраснело от гнева.

– Она про мою сестру, Гита! Ясно? Дошло? Поняла теперь? Расслышала? Моя сестра! Хочешь, еще раз повторю? Хочешь знать, о ком она говорит? Может, мне написать тебе? Моя сестра! Вот кто! Моя сестра!

– Так они сестры? – спросила Маграт.

Ее чай уже остыл.

– Не знаю, – сказала Элла. – Они выглядят… похожими. В основном они держатся особняком. Но я ощущаю, как они следят. Они отлично умеют следить.

– И они заставляют тебя делать всю работу по дому? – сказала Маграт.

– Ну, мне приходится готовить только на себя и на челядь, – сказала Элла. – А мытье и стирку я за трудную работу и не считаю.

– Себе они сами готовят, что ли?

– Вряд ли. Они целыми ночами ходят по дому, когда я уже легла. Крестная Лилит говорит, я должна быть добра с ними и жалеть их, потому что они немые, и следить, чтобы в кладовой всегда хватало сыру.

– Они едят один только сыр? – удивилась Маграт.

– Не думаю, – сказала Элла.

– Ну тогда в таком старом доме должно быть много мышей и крыс.

– Знаете, странно, – сказала Элла, – но я ни единой мышки не видела в этом доме.

Маграт поежилась. Она ощущала, что за ней следят.

– Почему ты просто не уйдешь? Я бы ушла.

– А куда? Да и они всегда меня находят. Или посылают за мной кучеров и конюхов.

– Какой кошмар!