Великие тайны русского престола

Среди церковных деятелей, озабоченных неразберихой в книгах, а также падением авторитета духовенства, особой активностью отличался протопоп Благовещенского Собора в Московском Кремле, духовник и наставник юного царя Алексея — Стефан Вонифатьев.

Вокруг него в конце сороковых годов семнадцатого века сложился «кружок ревнителей древнего благочестия». В его состав вошли видные церковные деятели: будущие враги Никон и Аввакум, настоятель Московского Казанского собора Иоанн, царский постельничий Федор Ртищев и другие.

Вызывали возмущение высших иерархов церкви и нравы духовенства. Из многочисленных жалоб, поступавших к патриарху, складывалась весьма мрачная картина.

Вместо того, чтобы заботиться о душах своих прихожан, священники проводили время в пьянстве и распутстве. Они не только не произносили проповедей, но и саму церковную службу стремились укоротить путем введения «многогласия» — одновременного чтения и пения различных молитв и текстов.

Как белое, так и черное духовенство отличалось бесконечным корыстолюбием. Руководящие посты в монастырях приобретались взяткой боярину или архиерею. Народ терял уважение к духовному званию, не желал ходить в церковь и соблюдать посты.

Также особенное огорчение у них вызывали разночтения в богослужебных книгах, накопившиеся из-за ошибок монахов-переписчиков, и различия в исполнении церковных обрядов.

Повсеместное распространение книгопечатания позволяло ввести единообразие в богослужебные книги. Однако было неясно, по каким же оригиналам исправлять тексты. Для одних это были древнерусские рукописные книги, для других — древнегреческие оригиналы.

Вся беда была в том, что чуть ли не во всех в русских книгах из-за ошибок монахов-переписчиков не имелось двух одинаковых текстов. После заключения унии между греческой и римской церквями греческик книги тоже были значительно измененены.

В связи с этим, автору, как человеку, закончившему языковый вуз и переводившему в свое время с четырех языков, хотелось бы заметить, что иного и не могло быть.

Для того, чтобы точно переводить подобную литературу, надо было не только знать греческий язык как родной, но и прекрасно разираться во всех богослвоских вопросах. Чего по тем временам не могло быть по определению, так как людей с блестящим знанием греческого языка, мышлением греческого священника и обширными и глубокими познаниями в области богословия на Руси просто не могло быть. По сути дела, это должен был быть даже не перевод, а изложение канонов, догматов и обрядов людьми с греческим сознанием.

Более того, во второй половине пятнадцатого века в русской церкви утвердилась мысль о том, что после Флорентийской унии 1439 года и падения Константинополя истинно чистое православие сохранилось только на Руси.

В начале шестнадцатого века оформилась идея о Москве как «Третьем Риме». Ее выдвинул игумен Псковского Елеазарова монастыря Филофей, который считал, что в истории христианства последовательно существовало три великих центра. Первый — Рим — пал из-за отступления от истинного христианства; второй — Константинополь — пал из-за Флорентийской унии. Третий же «Рим» — Москва, а четвертому не бывать.

Это утверждение было призвано служить возвеличиванию Московских государей, но одновременно — утверждению исключительного значения религии и церкви. Учение о «Третьем Риме» служило идейным обоснованием враждебности ко всему иноземному, религиозной нетерпимости, самоизоляции.

И теперь все, что шло от греков, казалось ложным. Понимая всю опасность неосторожного вторжения в область веры, царь в то же время почитал полезным для государства всеми средствами, в том числе и личным примером, укреплять религиозность своих подданных.

Правительство понимало, что отказ от традиций не пройдет безболезненно, но в то же время склонялось к мысли о необходимости пересмотра всех церковных обрядов и приведение их в соответствие с греческой богослужебной практикой.

Это было вызвано, прежде всего, стремлением упорядочить обрядовую практику русской церкви в условиях роста религиозного вольномыслия и падения авторитета духовенства. Вместе с тем сближение с греческой церковью должно было поднять престиж Российского государства на православном Востоке.

Во второй четверти семнадцатого века представители высшего греческого духовенства постоянно посещали Москву. Они настойчиво указывали русским на многочисленные и часто весьма существенные различия в русских и греческих богослужениях и церковных обрядах.

Разночтения в русских и греческих церковных книгах приводили порой к настоящим скандалам (например, сожжение в греческом монастыре на Афоне русских печатных книг как содержащих множество еретических мнений).

В 1652 году Никон, став патриархом, с присущей ему страстностью принялся проводить в жизнь реформу в обрядовой области, совершенно не затрагивая канонической.

В феврале 1653 года он приказал во всех московских церквах запретить верующим «творить поклоны» стоя на коленях, допускались только поясные поклоны.