Великие тайны русского престола

Тогда все заметили, что царь сердит, но Елизавета не обращала на это внимания, весь вечер танцевала и была отменно весела. Весною 1729 года Петр покончил с Бутурлиным, отослав его на Украину с полками.

В следующем месяце того года прусский посол Вратиславский предложил Елисавете брак с Карлом, маркграфом бранденбургским. Петр отказал ему, даже не поставив Елизавету в известность.

Долгорукие упорно гнули свою линию, мало кто удивился, когда Петр с их подачи заявил, что с наступлением осени снова поедет на охоту на неопределенное время.

Охота прохоидла весело, однако беспокойный и взбалмошный царь уже начинал проявлять признаки усталости и разочарования. И когда его в очередной раз поздравили с удачной охотой, он с нескрываемой злостью ответил:

— Я сделал больше, чем взял трех медведей: я веду за собой четырех двуногих животных!

Надо полагать, что такой аллегорией он намекал на Алексея Долгорукого и его дочерей, которые, выражясь современным языком, тоже начинали «доставать» его.

Когда при игре в фанты снова ему выпало счастье поцеловать Екатерину, Петр с насупленным лицом вышел из палаты. И, как знать, возможно, именно тогда он впервые понял, что убрав Меншикова, он только сменил опекунов.

Но может быть и то, что у него, наконец-то, открылись глаза на чересчур свободную в своем поведении Екатерину, котороая совсем еще недавно с благосклонной улыбкой слушала объяснения в любви графа Миллесимо, атташе при посольстве императора австрийского. И если верить слухам (а кто им не верил?), она встречалась с графом наедине и вела с ним переписку, а в конце концов, была с ним помолвлена.

Верил им и Петр, устроивший по этой причине с графом скандал, который с большим трудом уладил Остерман.

Конечно, Долгорукие не могли не заметить некоторого охлаждения царя к невесте. Но в то же самое время они зашли слишком далеко, чтобы отступать.

Они не отступили и устроили Петру такое свидание наедине, после которого тому не оставалось ничего, как исполнить обязательство, данное им в минуту любовного опьянения.

Сам того не ведая, царь попал в ловушку и 19 ноября 1729 года официально объявил о своей свадьбе. В этот момент он увидел полные слёз глаза Елизаветы, которую уже полгода не только не приглашали на охоты и балы, но и не платили соответствующее ее положению денежное содержание.

Когда Елизавета, собрав все силы, подошла поцеловать руку Долгоруковой, Петр неожиданно для всех оттолкнул Екатерину. В зале послышался ропот, и многие подумали, что свадьбы не будет.

Однако Пётр, как ни в чем не бывало, приказал огласить указ, по которому все Долгоруковы получали высшие должности при императоре, а свадьба назначалась на 30 ноября.

Хорошо зная, чем может кончиться для страны возвышение Долгоруких, вице-канцлер Остерман тайно встретился с Петром и попытался отговорить его от бракосочетания. Его тихая речь сопровождалась рыданиями стоявшей рядос с ним Елизаветы.

Император внимательно слушал, а на прощанье произнес одновременно загадочную и многообещающую фразу:

— Я скоро найду средство порвать мои цепи…

Загадка последней воли императора

6 января 1730 года император принимал парад московских полков вместе с Минихом и Остерманом.

Несмотря на сильный мороз, он по каким-то таинственным причинам не сел в карету невесты и, молча, шел за нею. По свидетельству очевидцев, все это время Петр был угрюм и задумчив, что было совершенно для него не свойственно.

Вполне возможно, что уже тогда усиленно искал то самое средство, которым намеревался разорвать свои цепи. А то, что предстоящая свадьба и родство с алчными и хищными Долгорукими не сулили ему ничего хорошего, он уже прекрасно понимал.

Дома у Петра начался жар. Врачи обнаружили у него чёрную оспу и стали ждать кризиса, рассчитывая, что молодой организм справится с болезнью.

Иван Долгоруков отважился пойти на крайнюю меру — подделать почерк императора на завещании. В своё время он развлекал Петра копированием его почерка.

Для обоюдной забавы они отсылали во дворец «распоряжения императора» с приказом прислать денег, и деньги привозили. Сфабрикованная «последняя воля императора Петра II» предусматривала передачу власти его невесте.

Трудность заключалась в том, что подпись должен был заверить духовник царя, а также доверенное лицо, которым являлся Остерман. Андрей Иванович в течение всей болезни не отходил от постели больного, не давая Долгоруким ни единого шанса остаться наедине с императором.

В час ночи 19 января Пётр II пришёл в себя и попросил:

— Заложите лошадей. Я поеду к сестре Наталии…

Это были его последние слова. Императора не стало за несколько часов до свадьбы.

Стоявший у дверей Иван Долгоруков выхватил шпагу и закричал:

— Да здравствует императрица Екатерина Вторая Алексеевна!

После чего был немедленно арестован людьми Остермана. Прощаясь с покойным женихом, Екатерина Долгорукая вскочила с безумным взором и, подняв руку, на которой сверкал его именной перстень, объявила:

— Пётр Алексеевич только что нарёк меня императрицей!