Великие тайны русского престола

Вход в помещение государыни был строго запрещен предполагаемым противникам. Однако сторонники самодержавия общались с изолированной от общества Анною Ивановною через близких государыне дам, среди которых были сестра императрицы Екатерина Ивановна, герцогиня мекленбургская, княгиня Черкасская, княгиня Трубецкая (урожденная Салтыкова), Ягужинская, Екатерина Ивановна Головкина и Наталья Федоровна Лопухина, любовница Левенвольде.

Феофан Прокопович доставил ей статью, спрятанную в часах артистической работы. Маленький Бирон, которого каждый день приносили к царице, служил почтовым ящиком. Письма клали за пазуху ребенка.

В это время императрица думала только о том, как ей получить абсолютную власть и покончить с Верховниками. Время коронования показалось ей самым подходящим для назревшего переворота. Однако письмо Остермана заставило ее переменить намерение.

22 февраля в доме князя И. Ф. Барятинского несколько гвардейских офицеров и видных дворян написали государыне петицию с просьбой восстановить самодержавие.

Татищев отправился на другое собрание, у князя Черкасского, и просил его присоедениться к ним. Черкасский, поссорившийся с Долгорукими из-за обиды, нанесенной его родственнику Трубецкому, согласился и привлек к заговору многих своих друзей.

Не дожидаясь утра, они отправились в казармы и собрали 260 подписей.

На следующий день Остерман узнал, что его собираются арестовать, вместе с Черкасским, Барятинским, Головиным и несколькими другими приверженцами абсолютизма. Он поспешил предупредить Анну, которая также поняла, что пришла пора действовать.

Наступило 25 февраля 1730 года. После всех событий и петиций Анна Иоанновна предполагала, что в этот день произойдет во дворце стычка между сторонниками самодержавия, с петицией которых она решила согласиться, и верховниками, старавшимися своими предполагаемыми арестами помешать этому.

Она приняла свои меры. Стража во дворце была удвоена, а ее начальник Альбрехт обещал свою поддержку императрице.

Князь Черкасский просил своих единомышленников собраться 25 февраля в 10 часов во дворце поодиночке, дабы избежать ареста.

В назначенный час сто пятьдесят дворян (по другим сведениям восемьсот) собрались во дворце и попросили аудиенции у заседающего Верховного Совета.

Этого не было в программе, но разногласия и страх перед верховниками подействовали. Теперь они не решились выступать против верховников, ограничились жалобами на то, что не было обращено внимания на требования дворянства, и выразили желание быть услышанными императрицей.

Конечно, Совет мог бы отклонить это требование, но по каким-то ведомым только ему причинам не посмел.

Анна была разочарована. Черкасский присоединился к товарищам, но на том прошении, которое он подал государыне, было всего 87 подписей, и в нем ни слова не говорилось о восстановлении самодержавия.

Рядом с туманной критикой «пунктов», с упоминанием конституционных реформ, недостаточно оцененных верховниками, в нем высказывалась только просьба разрешить учредить собрание, где каждая семья имела бы двух представителей, собрание, долженствующее обсудить основы, создаваемого нового способа управления.

Анна едва сждерживалась, полагая, что ее обманули. Она не ожидала, что с ней будут говорить о конституции и новом управлении.

Уже празднуя победу, Василий Лукич надменно спросил Черкасского:

— Кто вас в законодатели произвел?

Эта фраза заставила князя повернуться лицом к опасности. Понимая, что терять ему нечего, он громко ответил:

— Вы сами, когда заверили императрицу в том, что «пункты» были делом всех нас, а мы, между тем, в нем не участвовали!

Роковая фраза была произнесена, и Василий Лукич почувствовал, как под ним качнулась почва. Он попробовал выиграть время.

По обычаю императрица должна была вместе с Советом обсудить поданное ей прошение, и верховник объявил заседание закрытым.

Анна не знала, что делать, и в этот момент герцогиня Мекленбургская прошептала ей на ухо:

— Нечего тут думать, государыня. Извольте подписать, а там видно будет!

Анна колебалась, и герцогиня настойчиво повторила:

— Подписывайте, я отвечаю за последствия!

Анна начертила внизу листа освещенные слова: «Быть по сему» и тут же выразила свое пожелание, чтобы дворянство, которому она разрешила обсудить будущую форму правления, в тот же день представило ей результат своего совещания.

Дворяне были смущены. То, чего они не смогли сделать за несколько недель, им предлагалось завершить за несколько часов. Более того, им не дали возможности поговорить с друзьями, так как двери дворца императрица приказала закрыть.

Правда, закрыты они были только для выхода, а вот входить во дворец мог каждый желающий. По странному стечению обстоятельств, в основном в него входили гвардейцы, и число их быстро увеличилось.

Именно они и принялись вдруг выкрикивать:

— Мы — верные подданные вашего величества! Мы верой и правдой служили прежним государям и сложим свои головы на службе вашего величества! Мы не потерпим, чтобы вас притесняли!

Анна показала вид, что хочет заставить их замолчать, и даже угрожала, но они кричали еще громче: