Великий Моурави 1

блаженство в раю Мохаммета терпеливым правоверным не делает лаваш сытнее, а

взвизг ханских нагаек усладой слуха?

На тайном приеме в малом зале "Уши шаха" Али-Баиндур-хан подробно

обрисовал шаху Аббасу положение Картлийского царства. Вызвав одобрение шаха

своим высоким искусством перевоплощаться то в купца, то в цирюльника, то в

князя, Али-Баиндур-хан обратил внимание шаха на отрывок послания Татищева

патриарху Иову. Али-Баиндур отметил точность перевода Попандопуло в

греческой лавке, служившей для собрания тайных сведений по заданию Ирана.

Вспомнив Саакадзе, Али-Баиндур хотел развеселить шаха. Он рассказал об

упорных слухах, тихо передающихся в картлийских дружинах: победой над турками

в лощине Триалетских гор Георгий X обязан будто не себе, а другому Георгию,

которого он поспешил задобрить большим поместьем.

Шах Аббас, внимательно выслушав хана, с живостью стал расспрашивать

подробности о Саакадзе и сразу связал нового героя с разгорающейся враждой

между азнаурами и князьями Картли. Обдумав все услышанное о посольстве

Татищева, шах Аббас властно сказал, что не всегда желание и выполнение

сходятся на одной дороге и Годунову придется вкусить горький плод от

запоздалого посева.

Но, скрывая даже от самых приближенных ханов свои сокровенные мысли,

шах задумался над угрозой, все больше и больше надвигающейся с севера...

А русийские послы продолжали шумно обсуждать последний прием у шаха в

Давлет-ханэ. Они радовались достигнутым результатам и уже мысленно примеряли

царские шубы, которые они, конечно, получат в Москве от Бориса Годунова за

удачное посольство. Особенно радовало послов желание шаха Аббаса прослушать

вторично из грамоты Бориса Годунова обращение к шаху с тем, "чтобы ваше

величество с турским не мирился и стоял бы с цесарем заодин..." и "...быть

царю и шаху на всех недругов заодин: послам и купцам ездить свободно из

Русии в Иран, из Ирана в Русию, не вводить новых торговых пошлин..."

Не менее радовало послов очевидное неведение шаха о тайных целях

посольства Татищева в грузинских царствах. Шах Аббас только поинтересовался,

почему русийский "государть пишетца в титуле государем Иверские земли,

грузинских царей и Кабардинские земли, черкасских и горских князей", на что

князь Засекин с готовностью ответил по наказу Годунова: "Те государства

приложились к государю нашему внове: грузинские цари учинились под его рукой,

а были под турсКого... а кабардинские князи, издавна..."

Русийские послы и не подозревали о внутренней ярости, охватившей

деспотичного шаха Аббаса при этом известии. Вежливая улыбка шаха скрыла

решение о новых кровавых расправах за желание грузинских царств избавиться

от вассальной зависимости Ирана.

Гневные глаза шаха были в этот момент опущены на подарки, полученные от

Бориса Годунова и царевича Федора Борисовича, на "однорядки с кружевом,

кречетов, соболей, черных лисиц, кости рыбьего зубу, панцирь, самопал,

порошницу немецкую с наводом, боевые часы, медведя-гонца, двух собак борзых

и двух меделенских, двести ведер вина из Казани, два куба винные с трубами,

крышами и таганами".

Запив прохладным шербетом приятные воспоминания, дьяк Иван Шарапов

расстегнул ворот, вытер пестрым платком потный затылок и, заострив гусиное

перо, сел заканчивать послание Борису Годунову.

"...А как вошел князь к шаху в палату, а при шахе сидели сын его,

Сефи-Мирза, и Азима, Юргенского царя племянник, и ближние люди... А

Фергат-хана и иных ближних людей шаховых не было: посланы были воевать

Черные земли Арапские... Как князь шел с шахова двора, а в те поры вели

двором под нарядными попонами аргамаков с 15, а сказали, что те аргамаки

прислал шаху маздронский государь, а Маздронская земля поддана шаху... А

потеха была кругом всего двора потешного, по стене зажжены были свечи и

камышины с зельем с пищальным и с нефтью и с серою; а середи двора зажигали

в трубах медяных пищальное зелье; а в стол носили перед шаха и перед ближних

людей его овощи, а питье носили шарапы... А как в половину потехи пил шах

про государево здоровье чашу и князю подавал... Марта в 4 велел шах князю

быти у себя на потехе в рядах... а приехав на майдан, ссел с аргамака, не

доезжая шаховы потешные полеты; а пришед шах в ряды, ходил по рядам и смотрел

товаров, а у всех лавок стены и подволоки обиты камками и дорогами, и

киндяками, и выбойниками, а товары развешаны по стенам и по полицам

раскладены, и свечи и чираки многие зажжены в лавках и ставлены у товаров...

и шах сел среди рядов и велел играти в сурны и в дефи бити, и песни пети и

плясати... После стрельбы пошел шах в сад, и велел князю смотрети полаты

и воды, которые в полету вверх приведены... и тут шах в саду кушал овощи,

вишни и дыни и арбузы в меду, перед князем носили тож. Шах показывал князю

яхонт желт, а весу в нем сто золотников, да седло оковано золото с каменьем

с великим с драгоценным, с яхонты и с лалы и с берюзами; а сказал шах, что

то седло темираксаковское; и показывал шеломы и шапки, и зерцалы - булатные,

навожены золотом, и пансыри, а говорил: то делают в нашем государстве, а