Великое расширение

А Боонь огляделся. Ничего странного он не заметил, все выглядело так же, как неделю назад, когда они с Натали приезжали сюда праздновать Новый год. Дверь гостиной по-прежнему была завешена красной тканью, холодильник – главная драгоценность Ма – тихо гудел в углу рядом с деревянными столами, привезенными из кампонга. Поднос со сладостями: семечки дискуса, кумкваты, сушеный кокос и цукаты из дыни. Плюшевый диван, который А Боонь подарил Хиа на новоселье, электрический вентилятор напротив. Плиточный пол – за плитку они заплатили дополнительно. Едва уловимый запах еды.

Ма махнула в сторону кухни. Они прошли через широкий дверной проем, и Боонь замер. На кухне была Сыок Мэй. Положив руки на стол, она уткнулась в них и, кажется, спала. Рядом стояли стакан с водой и нетронутая миска супа из корней лотоса. На поверхности поблескивали пятна жира.

– С час назад пришла, – прошептала Ма. – Ох, Боонь, ты бы с ней поговорил.

Похоже, Сыок Мэй одевалась в спешке: из-под мятой синей юбки выглядывала тонкая ночная сорочка. На загорелых лодыжках перекрутились сбившиеся носки. А Боонь видел ту, какой Сыок Мэй была двадцать лет назад, – девчонку в школьной форме, с крепкой шеей, густыми, остриженными волосами. Сердце у него подпрыгнуло, он вдруг снова ощутил себя восьмилетним мальчишкой, а Сыок Мэй прибежала за ним, потому что придумала что-то очень интересное.

– Ребенок в моей комнате, спит, так что вы потише, – предупредила Ма.

Ребенок, ну разумеется, у нее же есть ребенок, а он вообще-то приходится ему крестным отцом. Им с Сыок Мэй не по восемь лет и даже не по восемнадцать. И его собственная жена беременна. Боонь нехотя вернулся в настоящее. Напомнил себе о Натали, работе, новом доме. Сыок Мэй тоже прожила без него целую жизнь, и у нее своя семья. Он сам поддержал ее выбор. Боонь отогнал эту мысль, пронзившую его болью. Какой смысл терзаться из-за того, что давно осталось в прошлом? Сыок Мэй пришла за помощью, потому что он ее друг.

А Боонь глубоко вздохнул, выдвинул стул и сел. И осторожно коснулся ее спины. Сыок Мэй подняла голову. Глаза были сонными, на лбу красные полоски.

– Боонь, – невнятно произнесла она и взяла его за руку.

Как же она с такой легкостью, будто ничего не изменилось, дотрагивается до него? Однако ладони Боонь не отнял.

Сыок Мэй принялась рассказывать. Несколько часов назад, когда они с Энь Соонем уже спали, в дверь громко заколотили. Они сразу поняли, что ничего хорошего это не предвещает. Этого момента они уже давно ожидали. Она разбудила годовалого сына, взяла малыша на руки и спряталась с ним в шкафу. А потом Энь Соонь открыл дверь…

На этом месте Ма покачала головой. А Боонь знал, что она вспоминает войну, когда японцы в любое время суток могли заявиться с обыском. Сыок Мэй продолжала рассказывать. Сидя в шкафу, она слышала голоса. Малыш у нее на руках проснулся, но, к счастью, молчал. В комнате было несколько мужчин, не меньше трех точно, помимо ее мужа.

– Один так удивленно сказал: “О, так это ты”. И почему-то извинился. У меня чуть сердце не остановилось. За что это он извиняется? Зачем они пришли?

Энь Сооня не били. Она бы услышала удары, а то и стоны, стук падающего тела. И что бы она тогда сделала, она не знает. Наверное, выскочила бы из шкафа, кинулась прикрывать мужа своим телом… Прежде она бы точно так поступила, но сейчас у них маленький Ян, которого тоже нужно защитить.

А Боонь не сразу сообразил, что Ян – ее сын. Он только сейчас понял, что не знал его имени. Его снова кольнуло болью. Он постарался сосредоточиться на рассказе, Сыок Мэй ждет от него помощи, которую он, как и полагается другу, должен оказать.

Потом они принялись обыскивать квартиру. Она слышала, как снимают с полок книги и бросают на пол, как спрашивают Энь Сооня, его ли это книги. Он подтвердил, что его, и спросил, что они собираются с книгами делать? Это доказательства. Доказательства чего? – спросил Энь Соонь, зная, разумеется, ответ.