Великое расширение

Они шаг за шагом двигались вперед, пока не пришла Дядина очередь. Он приблизился к столу, слегка ссутулившись, взгляд был полон серьезного смирения. Он решил не улыбаться – похоже, японцы не любят, когда улыбаются, а вот молчание и повиновение ценят.

– Имя! – бросил ему переводчик. Дядя сказал. – Возраст! Профессия! Место жительства! Родственники!

Дядя назвал Па и его семью. Переводчик пересказал услышанное офицеру. Офицер взглянул Дяде в лицо. Дядя не поднимал глаз, просто смотрел на красную прямоугольную нашивку на болотно-зеленом воротничке офицера. Цвет удачи, хороший знак, думал он. Потом Дядя перевел взгляд на вентилятор на потолке – перекошенный или сломанный, при каждом повороте он издавал громкий скрежет. Наконец офицер произнес что-то, и переводчик взял ближайшую к нему печать. Дядя вытянул руки. Два квадрата, два влажных чернильных пятна, которые, высыхая, холодили кожу, когда Дядя отошел в сторону.

Он отыскал местечко возле стены и нагнулся, притворившись, будто чешет колено. Дядя видел, как переводчик задает те же вопросы Па, видел, как Па отвечает – медленно, осторожно, так же, как сам Дядя. И Па тоже не смотрел офицеру в глаза. И Па тоже сцепил руки на животе и склонил голову.

Солдат схватил Па за руки и прижал к ним печати. Быстро, подумал Дядя. Значит, скоро они выйдут отсюда и пойдут домой.

И тут что-то ударило его по ребрам, Дядя упал на пол. Один из молодых солдат тряс перед ним винтовкой и кричал, указывая на дверь. Дядя смотрел на Па, силясь разглядеть его руки, но с пола видел только фигуру Па. Солдат снова закричал.

Дядя поднялся, и его пихнули к двери. На пороге он оглянулся, но место Па у стола уже занял другой мужчина. Где же Па? Сердце дико колотилось. Вентилятор под потолком снова и снова издавал скрип, похожий на писк маленького страдающего животного. Солдат уперся прикладом в спину Дяде и толкнул его к выходу. Дядя обернулся снова, в последний раз, обежал глазами толпу и увидел Па – того вели к двери в глубине помещения.

Тепло покинуло Дядино тело. Он открыл рот, хотел позвать Па, но не издал ни звука, а в следующий миг Па уже исчез за дверью. Не соображая, Дядя схватил того, кто стоял ближе всех. Это оказался солдат, ударивший его прикладом.

– Куда вы его ведете? Зачем этот треугольник? Куда они? – выкрикивал он, сам не понимая, что кричит.

Лицо солдата потемнело. Дядя вздрогнул, потому что солдат, казалось, вот-вот его ударит. Но тот лишь подтянул брюки и смерил Дядю оценивающим взглядом. А затем изобразил знакомый каждому жест: потер большим пальцем указательный и средний. Деньги. Прошло несколько секунд, прежде чем Дядя осознал, что солдат требует взятку. Деньги у него были, Па предполагал, что за “проверку” придется заплатить, и велел Дяде захватить внушительную сумму. Дядя вытащил из кармана несколько банкнот и сунул их солдату.

Солдат пересчитал бумажки и быстро огляделся. Они стояли неподалеку от выхода, и хотя других солдат рядом не было, из очереди поглядывали на них с любопытством. Он схватил Дядю за локоть и потащил на улицу. Дядя неохотно повиновался, повторяя:

– Куда вы его увели? Куда вы увели моего брата?

На улице солдат выпустил Дядин локоть, словно боялся запачкаться. Он достал из кармана белоснежный платок и медленно вытер руку. После чего махнул Дяде, и тот пошел следом.

Они обошли полицейский участок. Пока они шли, солдат царапал прикладом окрашенную кирпичную стену, оставляя на белой краске тонкую серую черту. Они завернули в проулок, такой узкий, что согнутыми в локтях руками Дядя задевал за обе стены.

По мере того как уличный шум уступал место тихой затхлости проулка, Дядины ноги наливались свинцом. Каждый шаг давался все тяжелее – ему не хотелось идти в конец проулка, туда, где крики рикш смешивались с гулом машин и блестели на утренней жаре выдубленные солнцем шеи. Каблуки солдатских сапог вдалбливали в землю засохшую грязь. Дядя представил, как вечером солдат будет сердито начищать их, чтобы ни пятнышка не осталось. Ему чудилось, будто его ведут на расстрел, и он готов был развернуться и побежать обратно.

Но они все же вышли на улицу, и солдат показал на большой синий грузовик, стоявший на обочине неподалеку. В кузове сидели мужчины, тринадцать человек, Дядя посчитал. Руки у всех в наручниках, лица напряженные и встревоженные. Па среди них не было.

Дядя понял, что они сейчас возле заднего входа. Дверь открылась, и японские солдаты повели к грузовику еще троих. Солдаты крикнули, чтобы сидящие потеснились. Те медленно зашевелились – наручники затрудняли движения, – разозленные солдаты принялись ругаться и замахали винтовками. Места хватило всем.

Дядя видел мужчин в грузовике лишь сбоку, но тут последний быстро обернулся, и желудок у Дяди сжался. Это был Па. Дядя закричал, но рука солдата зажала ему рот. Его оттащили обратно, в тень проулка.