Великое расширение

Она не ожидала, что ее голос прозвучит так странно. Сыок Мэй душили слезы, но она понимала, что заплачь сейчас – и все испортит, поэтому заставила себя взглянуть наверх, на ветви деревьев, на безоблачное голубое небо.

А Боонь молчал. Посмотрев на него, Сыок Мэй увидела, что он сидит на корточках и совершает странные пассы руками, будто пытается воскресить мертвых. Ошеломленно вглядевшись, она увидела у него в руках два больших сухих листа – он просто оттирал грязь с ее белых туфель.

Она больше не могла сдерживаться, слезы покатились по ее щекам и упали на волосы склонившегося перед ней Бооня. Он ничего не заметил. А когда выпрямился, глаза у Сыок Мэй уже были сухими.

Он поднялся на ноги, и они двинулись дальше.

Часть третья Под баньяном ничего не растет

Глава 19

Га-мены явились однажды солнечным днем, спустя ровно девятнадцать лет после смерти Па. А Бооню было двадцать семь, его тело давно закончило расти и формироваться, словно заполнив оставленные отцом лекала. Когда он сидел на деревянном крыльце их старенького дома, Ма отводила взгляд – его долговязая фигура воскрешала в ней болезненные воспоминания. Именно на этом крыльце А Боонь и сидел, когда впервые увидел их.

Га-мены были в белых рубашках и белых брюках, слепяще-белых, сияющих на палящем солнце. Рубашки с короткими рукавами, из нагрудных карманов торчали шариковые ручки, сверкали начищенные черные “оксфорды”. Га-мены прикатили на велосипедах. Лбы блестели, рубашки промокли от пота. А Боонь наблюдал, как они разворачивают большие листы бумаги, показывают друг другу на невидимые разграничительные линии на земле, как, заслоняясь ладонью, щурятся на солнце.

Солнце обжигало им головы, сальная кожа блестела сквозь жидкие волосы. Почва рядом с одним из них вдруг зашевелилась и громко чавкнула, и он испуганно завопил. Остальные засмеялись: это был всего лишь илистый прыгун, похожий на какое-то злобное первобытное существо. Пришельцы вернулись к работе. Трудолюбие не позволяло га-менам отвлекаться на всякие болотные пустяки.

Первая мысль А Бооня была о Сыок Мэй. Но она окончательно уехала из кампонга и теперь жила в городе, вместе с Энь Соонем. Здесь га-мены не представляли для нее угрозы.

Пока он размышлял, из дома появился племянник. Мальчик присел на корточки рядом с А Боонем.

– Дядя, кто это? – малыш А Хуат показал на топчущихся в болоте мужчин.

В этом году мальчику исполнялось пять, но выглядел он старше – совсем как Хиа в детстве. И все же Бооню казалось, что мальчик больше похож не на Хиа, а на его жену. Овал лица, глубоко посаженные глаза – все это напоминало Гэк Хуаи и немного – ее отца, А Туна. Свой дом Хиа и Гэк Хуаи построили в пяти минутах от дома Ли, и А Хуата часто оставляли с Ма, когда Гэк Хуаи уходила куда-нибудь по делам. Ма ворчала, что так растить ребенка нельзя, а вот Боонь был не против. Ему нравилось, когда рядом мельтешит А Хуат. Мальчик любил играть в сумрачных комнатах, вырезать фото из старых газет или, прижавшись щекой к половицам, рассматривать сквозь щели землю под домом. Когда А Боонь ложился днем вздремнуть на террасе, племянник частенько пристраивался рядышком – тихо, как кошка.

А Боонь рассказывал мальчику, как ребенком вместе с отцом выходил в море. Пугал племянника историями об огромных загадочных тенях в море под лодкой, о гигантских волнах, что обрушиваются на берег, об островах-призраках, которые внезапно вздымаются из воды. Маленький Хуат ловил каждое его слово, глаза сияли, вопросы свои он тщательно обдумывал, точно боялся не получить ответа.

Отвечая, Боонь разукрашивал реальность живописными подробностями.

Однажды А Хуат сказал, что хотел бы тоже порыбачить вместе с дедушкой.

– Дядя, а он какой был? – спросил мальчик.

Боонь рассказал, что дедушка был честный и строгий, строже, чем они с Хиа вместе взятые, но и добрее, отважнее и мудрее их всех. Именно поэтому А Хуата назвали в его честь – Хиа и Гэк Хуаи надеялись, что мальчик пойдет в деда.

– А что с ним случилось? – спросил А Хуат.

Боонь тогда не ответил. Он долго смотрел на горизонт, а потом встал и ушел.

А Боонь велел А Хуату не показывать на га-менов пальцем и не таращиться на них.

– Ступай лучше в дом, – спокойно сказал он.

Глаза у маленького Хуата округлились от любопытства. Чужие в кампонг забредали редко, и А Боонь видел, что племянник все бы отдал, чтобы сейчас не сидеть в доме.

– Но кто это?

– Ступай, – уже строже повторил А Боонь.

А Хуат взглянул на незнакомцев в последний раз и поплелся в дом.

Мальчик задал непростой вопрос. Кто такие га-мены? Это зависит от того, кого спрашивать и в какой момент. Когда-то га-менами называли ан мо, правителей острова, потому что само название это произошло от их чужеродного, непроизносимого, неуклюжего английского слова – go-vern-ment, – сокращенного до двух слогов, вот и получилось “га-мен”.