Великое расширение

А Боонь посмотрел на Хиа, словно ожидая зуботычины. Но Хиа видел, что в брате что-то переменилось. Исчезла его извечная тревога, неуверенность. А Боонь принял решение, и Хиа это понял. Всю жизнь его младший брат жил чужими решениями – Па, Хиа, Сыок Мэй, – а сейчас он сделал нечто для себя невероятное – сам, ни с кем не советуясь, решил, выбрал. Хиа ощутил знакомый укол печали – это же он испытал, когда его сын сделал первые шаги и он осознал, что малыша больше не нужно носить на руках.

– Ям? – посмотрел на него Дядя.

– Что?

– “Что, что”! Ничего так и не скажешь?

– Нет, – ответил Хиа, – а что тут сказать?

Дядино лицо помрачнело.

– Ты его брат. Научи его уму-разуму.

В Дядином голосе зазвучала угроза. А Хиа не любил, когда ему угрожали. Он в упор посмотрел на Дядю.

– По-моему, все разумно.

– Что-о?! – Дядино изумление могло соперничать лишь с изумлением Бооня.

– А почему нет? Платят хорошо. Можно попробовать. Ничего страшного не случится.

Хиа произнес это спокойно, но сам не верил, что сказал это. Как и у большинства жителей кампонга, новый культурный центр вызывал у него недоверие. Однако Дядя перегнул палку. В конце концов, он им не отец. И нечего ему настраивать Хиа против родного брата.

– Вы тут все чокнутые, – буркнул Дядя. Но запал у него, судя по всему, иссяк. Опасность миновала, гнев испарился.

– Никакие мы не чокнутые, – сказал Хиа, – это просто работа.

– Вот именно, – поддакнула Ма, – просто работа. Ох. Разве можно так из-за этого ругаться?

Все молча глядели на А Бооня.

– Ладно. В выходные-то все равно рыбачить можно, так? – спросил наконец Дядя.

Неохотно, угрюмо, но все же это он предложил перемирие.

А Боонь чуть поморщился. Хиа показалось, что брат не ответит и все пойдет по второму кругу. Он в упор посмотрел на брата:

– Боонь?

А Боонь помедлил, но потом осторожно кивнул. Этого было достаточно. Дядя вытащил изо рта измусоленную сигарету и хмуро заявил, что пойдет в лавку. Будто раненое животное, он заковылял к двери. После его ухода обстановка разрядилась, тут же в окно залетел свежий ветерок, точно дом облегченно выдохнул. Напряжение исчезло – по крайней мере, на какое-то время. Ма понесла одежду на задний двор, чтобы постирать.

Глава 24

Утром своего первого рабочего дня А Боонь сразу угодил в водоворот кипучей деятельности. Голые по пояс рабочие с блестящими от пота спинами сооружали у входа в здание большую деревянную сцену. Закончив возводить помост, они принялись выгружать из грузовиков огромные горшки с растениями, непомерных размеров плакаты, которые надувались парусами, когда их крепили к стенам. А Боонь наблюдал, как четверо рабочих разворачивают гигантский национальный флаг, в длину метров восемь, не меньше, а высотой в два человеческих роста. При помощи шкивов и подпруг они подняли флаг над деревянной сценой, растянув его, точно огромный парус. На просторах красного и белого, за звездным пятиугольником, улыбался тоненький полумесяц. Флаг утвердили всего чуть больше года назад, после того, как страна сделала первый существенный шаг к самоуправлению, и он все еще смотрелся непривычно, будто ненастоящий. Маленькие белые звезды на ярко-красном фоне были похожи на вырезанные в небе отверстия.

Рядом появилась Натали. В руках она держала блокнот и ручку.

– А Боонь, – тепло произнесла она.

– Давайте я помогу? Со сцены начать? – Он показал на рабочих.

Она озадаченно глянула на него, и у А Бооня запылали уши. Он уже допустил ошибку, не уловил тонкостей работы общественного центра.

Но Натали тут же рассмеялась. Смех у нее был чудесный – звонкий, чистый и без намека на издевку.

– Со сборкой? Конечно, нет. Для этого мы их наняли. – Она едва заметно кивнула на рабочих.

А Боонь подумал, не значит ли этот чуть заметный жест, что она разделяет их и нас.

– Тогда чем мне помочь?

Натали сказала, что напитки должны были доставить несколько часов назад, но поставщик не объявился. Надо раздобыть напитки и поставить вот сюда – она показала на стоящие в тени ящики со льдом. Открытие уже после обеда, а напитков нет. И тут же переключилась на рабочих, которые выгружали растения. Пальмы с блестящими листьями, нежные папоротники. Натали принялась отдавать указания грузчикам, объясняя, где расставить горшки. А Боонь кивнул: с напитками он разберется. Перед тем как он ушел, Натали сунула ему стопку рекламных листовок – надо раздать жителям кампонга.

Боонь отправился в магазин Суи Хона. Когда он вошел внутрь, хозяин, по обыкновению своему, сидел за потертой деревянной стойкой. Упершись согнутой ногой в кресло так, что майка натянулась на тугом волосатом брюхе, Суи Хон лениво обмахивался соломенным веером.

– О! Боонь! – Суи Хон замер. – Ого! Какой ты красавчик. Твоя Ма рассказала, что у тебя работа новая. Ты теперь важная шишка! Когда пригласишь меня на обед?

А Боонь усмехнулся. Он услышал в насмешках Суи Хона льстивые нотки и заметил, как поползли вверх брови лавочника, когда тот увидел его сверкающие новенькие ботинки.