Великое расширение

А каковы плоды его, А Бооня, работы? Общественно-культурный центр стал прекрасным дополнением в жизни их кампонга, это верно. Прежде у них не имелось такого удобного места, где можно было бы собираться. Из “головного” – так это называла Натали – им часто присылали красочные плакаты, которые Боонь добросовестно развешивал по стенам. Яркие плакаты рассказывали об изменениях в стране: доступное всем бесплатное образование по единым стандартам, борьба с общественной нечистоплотностью (порнографией, наркотиками и тому подобными городскими недугами, чуждыми кампонгам), ожидаемое слияние с Малайей, благодаря которому они наконец добьются свободы. Детям, даже тем, кто не умел читать, нравилось рассматривать картинки. За последние шесть месяцев в кампонге успело появиться новое ощущение – странная, гудящая энергия, словно они стали частью мощного потока.

– Скорость. Количество. Качество, – сказал архитектор, – вот почему мы существуем. Возможно, наши колониальные предшественники и действовали из благих побуждений, но они не понимали потребностей местного населения, не решали его проблемы и, несмотря на все свое так называемое расовое превосходство, говоря прямо, показали себя как никудышные и малоэффективные лидеры.

Архитектор говорил медленно и весомо, с нажимом произнося каждое слово. При этом внимательно смотрел на слушателей, стараясь с каждым встретиться взглядом.

– Пятьдесят тысяч квартир за пять лет. Такова наша цель. Кто-то скажет, что это невероятный план, но и задачи у нас невероятные.

Сосед А Бооня рассеянно постукивал ногой по полу. Некоторые из собравшихся откровенно скучали. Зато Боонь слушал как зачарованный. Он понимал не все, что говорил архитектор, но тот произносил каждое слово настолько вдумчиво и взвешенно, что сама его речь звучала как не раз отрепетированная музыка. К Бооню вновь пришло то же ощущение, что он испытал впервые рядом с Натали, – перед ним человек, который видит перспективу.

Свет погас. В помещение вкатили подставку с металлическим ящиком. В ящик вставили прозрачную пластинку, и внезапно на белой стене перед ними появилась мерцающая картинка: белоснежная комната с выложенными кафелем стенами, высоким потолком, разделочным столом, аккуратными шкафчиками на стенах. На переднем плане волшебным образом появился холодильник. Явно кухня в доме какого-нибудь богатого купца или га-мена, подумал А Боонь.

Холодильники на острове появились за несколько лет до телевизоров. Они с Ма даже ездили в город, в дорогой магазин, чтобы посмотреть на диковинку. Пришлось выстоять очередь – каждому желающему отводилось несколько секунд, чтобы сунуть руку в прохладные недра и с восторгом вслушаться в электрическое гудение. Когда очередь дошла до них, А Боонь закрыл глаза и сунул голову в чудесный ящик, наслаждаясь чудесным холодком. Потом к холодильнику подошла Ма. От удивления она даже подпрыгнула. “Ну просто не верится”, – снова и снова повторяла она. На обратном пути только и разговоров было, что о холодильнике. “Может, ты мне тоже когда-нибудь такой купишь”, – поддразнивала мать Бооня. Оба они понимали, что об этом и речи быть не может. Холодильники работают только в домах с электричеством, а кроме того, они невероятно дороги. Даже в общественно-культурном центре нет холодильника.

Архитектор показал на картинку:

– Самое первое наше жилье – коммунальное, жители там совместно пользуются кухней и санузлом. Мы с гордостью заявляем, что по новому проекту все однокомнатные и двухкомнатные квартиры отныне будут оснащены собственной кухней.

Губы архитектора двигались, но Боонь уже не слушал.

– Водопровод, электричество, мусорные баки… Да? – Архитектор вопросительно взглянул на А Бооня, тот сидел с поднятой рукой.

Все уставились на Бооня.

– Это и есть такая квартира? – спросил он.

Архитектор сдвинул на нос очки с притемненными стеклами и поверх них посмотрел на А Бооня. Губы у него поджались.

– Да, юноша. Именно она.

– Но… – мысли у А Бооня лихорадочно метались, – для кого она?

Воцарилось молчание. Бооню казалось, что взгляды обжигают его. “Кто этот деревенский пентюх?” – наверняка думают все. К тому же ему пришлось говорить по-английски в присутствии многих людей. Несмотря на вечерние курсы, тяжеловесные иностранные слова по-прежнему получались у него неуклюжими. Но сверкающая кухня – как такое вообще возможно? Ведь речь шла о жилье для рабочих, бедолаг, вынужденных ютиться за перегородками в городских развалюхах, в самодельных лачугах из оцинкованного железа и строительного мусора. И их поселят в квартиру с такой кухней? Нет, невозможно.

Лицо архитектора расплылось в улыбке.

– Для кого? – повторил он. – Для всех. Потребность в жилье очень велика, и листы ожидания с каждым днем становятся все длиннее. Однако если нам удастся осуществить наши планы, то, я надеюсь, каждый сингапурец, нуждающийся в жилье, получит вот такую отдельную квартиру.

Тут встал один из слушателей: и сколько придется платить за такую квартиру в месяц?