Великое расширение

– Двадцать долларов в месяц, – с явным удовольствием ответил архитектор. – По нашим расчетам, плата не должна превышать двадцати процентов от среднемесячного заработка.

По рядам пробежал гул. А Бооня охватили возбуждение и тревога. А что, если все это обман? Чудес ведь не бывает. Архитектор словно открыл тайну: совсем рядом существует иной, неведомый А Бооню мир, где за двадцать долларов в месяц всем желающим доступна квартира с этой невероятной кухней.

А Боонь напомнил себе, что он любит свой дом. Просторный деревянный дом с двумя комнатами, по которому в сезон муссонов гуляет влажный солоноватый бриз. По стенам карабкаются красные муравьишки, а сквозь щели в досках по утрам пробивается солнечный свет.

И тут, будто подслушав его мысли, картинка на стене сменилась. Теперь там была другая кухня, похожая на кухню в их доме, с угольной печкой, колченогими стульями, столом, заставленным горшками, кастрюлями, чайниками, тазиками. Самая обычная кухня, у них в кампонге во всех домах такие.

– А в таких условиях живут сингапурцы сейчас. Антисанитария, опасная для здоровья, даже для жизни, бедность. Вы наверняка знаете о недавних пожарах в трущобах. Сорок четыре человека пострадали, четверо погибли, шестнадцать тысяч остались без крова.

Спокойный голос архитектора подействовал на А Бооня точно оплеуха. В Бооне вскипело возмущение, но он удержался и руку поднимать не стал. В их доме вовсе не грязно, там чисто и безопасно. И у них есть все, что требуется для жизни, и неплохой жизни. Однако возмущение тут же сменилось сомнением. Он, конечно, может возразить, но разве этот человек поверит ему? Перед глазами Бооня возникла знакомая до мелочей кухня, но теперь он видел и еще кое-что: почерневшие от копоти стены, щели в полу, покосившиеся башни из старых горшков и мисок. Он видел склизкий мох в сырых углах, загаженные ящерицами потолки.

– Открытые угольные очаги, – архитектор показал серебристой указкой на изображение, – выгребные ямы. Керосинки. Вода из общественных уличных колонок. Там, где проведено электричество, проводка старая и опасная. Нередки случаи короткого замыкания.

Каждое слово было подобно удару. У них в кампонге и электричества-то нет.

Остаток лекции прошел словно в дымке. Архитектор поделился статистикой, показал красочный план землепользования с размеченными территориями, после чего на экране появились изображения готовых квартир и счастливых семей, въезжающих в них. Вспыхнул свет. Слушателей попросили подняться – им предстояла вторая часть ознакомительной встречи.

– Неплохо, да? – прошептал сосед А Бооня по пути к двери. – Говорят, в листе ожидания уже две тысячи человек. И каждый день новые пятьдесят записываются. Мне повезло, я еще в прошлом месяце заявку подал. А то ждать приходится все дольше и дольше.

– Тоже мне проблема, – холодно бросил А Боонь. – И откуда ты знаешь, как все на самом деле? Это всего лишь картинки.

Собеседник фыркнул.

– Во дела, так не хочешь – не записывайся. Мне меньше ждать придется!

Боонь, задумавшись, молчал, а собеседник продолжал болтать про кухню, про ванную. Они поднимались наверх, на шестой этаж.

– Если хочешь, можно заплатить – и положат линолеум, – рассказывал сосед, – ведь пол там просто бетонный. Линолеум лучше всего. Нет, лучше всего, конечно, плитка, только накладно выйдет, кто тебе забесплатно плитку-то положит? Да, на картинках-то плитка, но на самом деле полы цементные.

– Вот сюда, сюда, не толпитесь, места достаточно, – послышался голос архитектора.

Они вышли на просторный балкон. Над ними простиралось яркое синее небо, его пустую синеву нарушали лишь большие четырехугольные тени в отдалении. Когда глаза А Бооня привыкли к слепящему свету, он понял, что архитектор показывает на один из этих четырехугольников.

– Десять этажей… – прошептал собеседник А Бооня.

– Наше новое десятиэтажное жилье. – Указка архитектора была направлена на здания.

Таких высоченных домов А Боонь еще не видел. Государственное жилье возводилось и прежде, однако ан мо строили обычные одноэтажные дома или многоквартирные не выше трех-четырех этажей. Эти старые дома с черепичной крышей и узкими балконами походили на школьные здания, или армейские бараки, или даже их общественно-культурный центр, только центр был размером побольше.

А эти новые дома выглядели ненастоящими – увеличенные картонные модели, которые им показывали на презентации. Их словно вырезали из белой бумаги, а вместо деревьев рядом воткнули зубочистки с кусочками зеленой губки наверху. Чересчур высокие, непомерно длинные, слишком тонкие – вот какими были эти дома. Толкни такой – и он упадет. И якобы в каждой квартире собственная кухня, вспомнил А Боонь. Сотни сверкающих кухонь устремляются наверх, почти касаясь неба. Сколько же тысяч – или десятков? – да, десятков тысяч человек могут вместить эти вертикальные города? При этой мысли А Боонь ухватился за перила.