Венец пастуха (Пастушья корона)

Под бешеный стук сердца она поежилась от внезапно повеявшего ночного холодка. Она выглянула в окно. Что же ее разбудило? Кому она понадобилась?

Она села в кровати и потянулась за одеждой…

* * *

Меловой курган фиглов был как обычно полон жизни и песен. Он очень похож на улей, только без меда и фиглы ужалят наверняка хуже любой пчелы. Но когда дело доходит до праздников, а для этого у Нак Мак Фиглов всегда найдется повод, они постараются, чтобы веселье длилось подольше.

Однако вскоре после полуночи оно было прервано появлением с дождя Великучего Яна, которому выпало стоять на часах.[39]

Он пнул шлем Большего клана и заорал:

— Подъем! Я чую! Эльфы прийшли!

В мгновение ока из каждой щели на бой с древним врагом начали вылезать сотни размахивающих мечами и топорами фиглов, вопящих свои военные кличи:

— Прижмем букашек!

— Нак Мак Фигл! С нами Сила!

— Геть тя с дороги, чучело!

— Накидаем отвратцам! Порвем брюкву как грелку!

— Две глазы роскошь!

— Нет краля! Нет кроли! Нет хозяина! Нас не обманешь!

Если вам понятны значения слов «суета» и «толкотня», то фиглы довели эти термины до новой степени совершенства, весело забираясь друг на друга, чтобы первым вступить в бой. И кажется у каждого крохотного воина был свой собственный клич и он готов был драться со всяким, кто попытается его у него отнять.

— Скольки эльфов? — поправляя напузник, спросил Роб.

Возникла пауза.

— Один, — покорно ответил Великучий Ян.

— Уверен? — уточнил Роб, обтекаемый со всех сторон рекой сыновей и братьев, устремившейся к выходу из кургана. Пылая от возбуждения все колония фиглов, блистая оружием, накаченная алкоголем, храбростью и полным незнанием что делать, оказалась снаружи. У каждого фигла всегда руки чешутся подраться, хотя большинство фиглов постоянно чешутся, особенно под напузником.

Выискивая врага, они высыпали на влажный холм, а Великучий Ян отвел Роба к луже. Буря миновала, и под звездами ярко блестела вода. Там, наполовину в воде барахталось потрепанное тело эльфа.

И в самом деле, эльф был один-одинешенек. Можно было почти услышать мысли фиглов: «Не может быть! Всего ОДИН эльф?» Фиглы любили потасовки с эльфами, но… всего один? Что произошло?

— Уч, ты, кривенс! Скольки ден прошло с доброго бития, — вздохнул Роб и стал необычно печальным фиглом.

— Агась, тока где един, там, мабуть, и толпа, — буркнул Великучий Ян.

Роб принюхался. Эльф молча неподвижно лежал.

— Ни каких эльфов больше нема. Мы б их учуяли, — объявил он и принял решение: — Великучий Ян и ты, Мал-Опасен-Шип, хватайте плюгавца. Вы розумеете, че делать, ежели он буянить. А ты Ужасен Билли Подбородище, — обратился он к гонаглю, который реже других перевирал факты: — Ступай к кельде, да поведай, чо да как. И кого мы тащим в логовище. — Потом он крикнул так, чтобы его слышал весь клан: — Ентот эльф есть нашенский пленник. Мабудь, задолжник. Стал быть не смейте его вбивать, покуды не скажу, — он проигнорировал бурчание со стороны клана. — Эй, вы, остальные! Геть, охранять каменюки. И ежель они явятся, покажьте им как следоваит, что могут фиглы.

— Я можу сыграти на губенной гармоньке, — тут же заявил Вулли Валенок.

Роб вздохнул:

— Айе, авось така ужасна музыка их отпугнет.

* * *

Кельда, стоявшая снаружи мелового кургана, чтобы ни один эльф не нашел в него вход, переводила взгляд с потрепанного тела эльфа на Роба.

— Всего один? — удивилась она. — Один эльф не угроза даже для младого фигла. А ентот эльф был побит и вон крылы оторваты. То не твои робяты постаралися?

— Не, Дженни. Великучий Ян сказашь редиска шмякнулась, мабудь, с небес в лужу рядом с каменюками. И была подрата еще до тогось, как мы ее сюды приперли, — он нервно смотрел на нахмурившуюся жену: — Мы вои, Дженни, не бандюганы каки-нибудь. Парни злятися на вражину, и ежель какой эльф встренется в бою, его живо почикают мечом, но кадысь он и так похож на котлету, кака тут слава в евонном вбивсте?

— Храбра речь, Роб, — ответила кельда, рассматривая лежащего без сознания эльфа. — Но почему один? Ты уверен?

Эльф застонал и заворочался. Роб выхватил меч, но кельда мягко оттолкнула его назад. Избитый эльф снова застонал и что-то прошептал, но его голос был слаб и прерывист. Кельда навострила уши и прислушалась, потом с удивленным видом повернулась к мужу.

— Оно говорит: Гром и Молния! — сказала кельда.

Эльф снова прошептал и на этот раз и Роб услышал те же слова. Гром и Молния.

На Мелу каждый встречный знал о знаменитых овчарках Бабули Болит. Они давно пропали, но местные фермеры верили, что их духи до сих пор рыщут по холмам. Несколько лет назад юная Тиффани Болит позвала их на помощь, чтобы прогнать с Мела Королеву Фей. А теперь тут, у самого входа в курган фиглов, очутился эльф, бормочущий их имена.

— Чтой-то мне то не нравится, — сказала кельда. — Но без нашей карги я не могу решити, что то значит. Можешь ее призвати, Роб?

— Айе, Хэмиш могет. Я пойду к каменюкам, к клану, — он нервно посмотрел на жену: — Стоит ли оставлять здеся енту брюкву?