Венский стул для санитарного инспектора

– Очень хорошо, – инспектор пощипал бородку. – Вы с успехом прошли испытание, доктор Бэнкс. Но мой долг как мужчины защитить вас, поддержать, оказать всяческую поддержку. Пациент может вести себя агрессивно, – санитарный инспектор как бы в шутку грозно пошевелил лохматыми, как у Мефистофеля, бровями. – Ни для кого не секрет, как сильно испанка повреждает нервную систему. Больные становятся чрезмерно чувствительными, раздражительными, у некоторых бывают приступы ярости, вплоть до безумия.

– Судя по опыту, именно тот факт, что я женщина, даёт мне неплохое преимущество перед коллегами-мужчинами, – хладнокровно заметила доктор Бэнкс. – Мне намного легче успокоить таких пациентов. Кроме того, нервная система женщин при испанке повреждается точно так же, как у мужчин.

Инспектор выпрямился. Расправил плечи.

– Вот что, милочка. Как только карантин будет снят, мы вернёмся к вопросу, прилично ли вам лечить мужчин. Ведь это безнравственно, в конце концов. Вы, наконец, незамужем.

Было бы дьявольски смешно тут же сделать доктору предложение. Интересно, как бы тогда выкрутился инспектор. Но, во-первых, она не оценит шутки и всё испортит абсолютно серьёзным отказом. А во-вторых, предложение чуть не на смертном одре – с инспектора сталось бы указать на его сомнительность. С трудом удерживаясь от издевательских комментариев, Саммерс перевёл взгляд на доктора Бэнкс.

Доктор оставила реплику инспектора без ответа. Вместо этого необычно громко для себя позвала миссис Хаец и миссис Палпит, и миссис Христодопуло, и миссис Грацци, а также миссис Демолль.

– Дамы, – обратилась она к Женскому Комитету, – с сегодняшнего дня к нам присоединяется инспектор Роблин. Он, так сказать, человек старой закалки, его богатый опыт бесспорно очень пригодится нам в уходе за больными. Задавайте ему вопросы, спрашивайте совета. Прошу не стесняться. Добро пожаловать, мистер Роблин.

– Инспектор, у нас кончился альболен! – прорвалась вперёд миссис Грацци. – Чем его заменить? Мы ведь не можем остаться без полоскания для рта, это просто опасно!

– Инспектор, – тон миссис Хаец был умирающим, – нам опять не хватает чашек для сбора мокроты! Как доктор будет делать анализы? В больницах шаром покати!

– Скажите же им, что старый добрый стрихнин – хороший способ взбодрить больного! – напирала сзади миссис Христодопуло. – Последние остатки атропина кончились ещё месяц назад. И мистер Аджет просил напомнить: в его аптеке больше нет градусников. Вы же знаете, что больные их всё время бьют. Где теперь их брать? Куда смотрит Совет по здравоохранению?

Они восклицали ещё про камфару, пилюли Трабанта от кашля, масло Лоу от боли, настойку опия и дигиталин, увещевали про исчезнувшие из аптек бумажные пакеты и стеклянные пипетки, и снова едва не подрались, споря насчёт клизм – но уже других: со старым добрым табачным дымом.

Единственным, чего пока хватало в аптеках, оставалось слабительное.

Сарсапарилла, каскара, каломель, биттерс Понда и бензиновая эмульсия, шоколадные пилюли Льюиса и розовые жевательные лепёшки Томпсона – запасы всего это в Блинвилле оставались неисчерпаемы.

Саммерс хоть и боялся, что под таким напором пойдут в ход мракобесные табачные клизмы – привет от его коллег-шарлатанов, всё-таки посочувствовал инспектору.

Женский Комитет, уволакивающий за собой растерянную и сопротивляющуюся жертву – вот это зрелище. Джейк Саммерс был готов без всяких шуток расцеловать доктора. Он даже попросил вслед, чтобы заказали для него пакетик воздушной кукурузы. А когда Роблин затравленно обернулся из самых дверей, послал ему невинную улыбку, как в старые добрые здоровые времена.

Доктор занималась пациентом с прежним молчанием. Раза три велела повернуться с боку на бок, обязательно ровно дыша[4]. Тщательно выслушивала спину и выстукивала грудь. Осмотрела горло. Осторожно оттянула ему нижнее веко.

– В чём-то он прав, – сказала она вдруг. – С мужчинами действительно есть проблема. Боюсь, пройдет не один год прежде, чем…

– Почему вам было не пойти с козырей и не сказать ему про женщин-пациенток и врачей-мужчин? Это ведь гораздо более неприлично, если так размышлять.

– Потому что мистер Роблин сам всё прекрасно понимает.

– Это вам кто сказал, что он понимает? Поспорить могу, он до сих пор не верит, что у женщин есть душа. Мой папаша его лет. Они почти все такие.

– Очень прошу вас не греметь доспехами, – осадила его доктор Бэнкс. – Не надо лишний раз дразнить мистера Роблина. Можете лечь, мистер Саммерс.

С трудом попадая в рукава, Саммерс натянул рубаху и улёгся, устроив подушки так, чтобы почти сидеть.

– Я опасаюсь за свою жизнь. В случае чего, раз уж нет выхода, я буду чувствовать себя гораздо спокойнее, если рядом со мной окажетесь вы, или миссис Палпит, или миссис Христодопуло, не говоря уже про мисс Дэрроу. – Коммерсант немного помолчал. – Кое в чём насчёт женщин я с ним согласен, но храни бог кого угодно оказаться в руках таких мужчин.

– Думаю, что изгнание демона удалось. Он не вернётся. Вам лучше поспать, мистер Саммерс.

Она нагнулась поправить пациенту подушки так, чтобы он лёг.