Вес чернил

Женщина с больным глазом заговорила с Бескосом – тихо, улыбаясь, показав ряд гнилых зубов. Чтобы подчеркнуть свои слова, она протянула к нему руку, и Бескос так быстро отшатнулся, что едва не потерял равновесие и ухватился за кирпичную стену. Вряд ли это могло причинить ему боль, но он не сразу перевел дух. Он прислонился к стене, отвернувшись от остальных, и Эстер заметила странное выражение на его лице – он едва не плакал.

Затем Бескос выпрямился; теперь на лице его была лишь гримаса отвращения. Он снова что-то сказал одноглазой, как будто ее жест совсем не испугал его. Женщина заметно напряглась, а потом отвернулась, ссутулив плечи.

– Еврейское колдовство… – протянул один из мужчин с сомнением.

– Да, еврейское! – раздраженно отозвался Бескос. – Вон они там стоят.

– Пастор говорил об этом, – закивала пожилая женщина.

Пастор. Значит, протестанты. А ведь Бескос не был протестантом.

Теперь к группе приблизились еще трое. Самым заметным был молодой парень крепкого сложения, с гладко выбритой угловатой головой и бульдожьими чертами лица. Походка его выражала рвущуюся наружу энергию, словно парень едва сдерживал ярость. Эстер смотрела, как он пересек булыжную мостовую, потом глянул на окно, куда смотрели остальные, и нетерпеливо вздрогнул. У Эстер захолонуло внутри. Бритоголовый что-то пролаял Бескосу.

Погибнуть от рук толпы – каким невероятным и даже пошлым это казалось! Что ж, они не хуже и не лучше тех, кто погибал в погромах раньше.

– Эстер, – позвала Ривка.

Что-то стукнуло в верхнее окно. Эстер увидела, как по стеклу скатывается комок навоза. Последовал еще один шлепок, и вслед за ним появилась вторая грязная полоса. Эстер вся сжалась, но не смогла удержаться от того, чтобы не посмотреть на парня с бульдожьей мордой, чьи глаза от ненависти превратились в две щелочки. Он наклонился, зачерпнул с мостовой еще порцию, прицелился в окно, но промахнулся; было слышно, как грязь хлопнулась о стену.

Остальные смотрели, беспокойно переминаясь с ноги на ногу, словно ожидая чьего-то решения. «Странно, – подумала Эстер, – почему так мало шума?» Действительно, почему-то на улице было почти тихо и слышалось лишь кряхтение парня, что швырял в дом дерьмом, прерываемое иногда одобрительными возгласами.

И вдруг, бросив на Бескоса болезненный, тоскливый взгляд своего уцелевшего глаза, женщина протиснулась вперед и разорвала тишину воплем:

– Вестники болезни!

Затем она бросилась, схватила булыжник и запустила им в окно.

Все сразу пришло в движение. Тела наклонялись, распрямлялись, толкались. Воздух дрожал от дикого улюлюканья и яростных воплей. Раздался тяжелый удар – то в стену угодил камень. Ривка тянула Эстер за рукав, но та не могла двинуться с места, наблюдая за происходящим. Что-то тяжелое ударило в окно, оставив длинную трещину. Сухой голос старухи трещал:

– Выбросьте из этого дома жидов во имя Господа!

И вслед раздался голос Бескоса, слишком спокойный, словно он отдавал указания:

– Они должны уйти или сгореть.

Потом кто-то дробно постучал в парадную дверь дома.

Оттолкнув Ривку, Эстер бросилась вниз по лестнице так быстро, что могло показаться, будто она кувыркается по ступенькам. Ухватившись за деревянный столб у основания лестницы, она остановилась. Стараясь утихомирить собственное дыхание, Эстер прислушалась – впереди нее между парадной дверью и кухней виднелась темная прихожая, откуда можно было бы выбраться в обнесенный стеною сад. Ну, а дальше?

– Вы могли бы избавить этот дом от пожара, – раздался вкрадчивый голос Бескоса, удивленного таким легким успехом.

– Ты что, хочешь спалить весь дом из-за серебра?

– Мне хватит даже расплавленного, – сказал Бескос. – Но, возможно, не вашим добрым соседям, коих я встретил на паперти у святого Мангуса-мученика. Наверное, вам стоило бы освободить их от лишнего труда и просто зарезаться, как сделали ваши люди в Йорке. Ведь вряд ли кто станет оплакивать двух жидовок, сдохших в доме, который они отобрали у семьи мертвой хозяйки! – добавил он со смехом.

Рядом послышалось тихое дыхание Ривки.

– Забирай себе дом! – крикнула Эстер. – И серебро прихвати! Только дай нам спокойно уйти!

– Если это окажется в моих силах, – басовито хохотнул Бескос.

Один рукав платья был закатан выше локтя, во впадине которого билась голубая жилка. Эстер дотронулась до нее, почувствовав слабое биение.

– Эстер…

Она повернула голову. Ей показалось, что рядом плачет ребенок, но это всего лишь была Ривка. Щеки ее блестели от слез, нос мокрый… Голова покачивалась туда-сюда:

– Они все равно сделают, что хотят. И нас убьют.

– Ривка!..

– Или хуже того, – зажмурила глаза Ривка. – Они… сделают, что хотят, и оставят нас в живых.

Она оттолкнула протянутую руку Эстер и двинулась дальше, сбив девушку с ног. Эстер, прихрамывая, бросилась за ней. От напряжения у нее потемнело в глазах, и до самой кухни она проковыляла, хватаясь за стену.