Ветер чужого мира

– Ремер говорил, что вы вернетесь, – сказал робот. – Что вы обязательно попытаетесь.

– Ремер? При чем тут вообще Ремер?

– Мы на вашей стороне, – заявил робот. – Мы вышвырнули отсюда всех охранников. Прошу вас, сэр.

Двери ближайшего лифта медленно раздвинулись.

– Послушаемся его, – сказала Люсинда. – Похоже, все в порядке.

Они шагнули в лифт. Робот вошел следом.

Кабина взмыла и остановилась. Когда двери открылись, Блейн и Люсинда увидели две шеренги роботов, выстроившихся от лифта до дверей с табличкой «Архив».

В дверях стоял рослый темноволосый мужчина, с которым Блейн уже встречался, хоть и нечасто. Именно ему принадлежали слова в записке: «Если хотите встретиться, я к Вашим услугам».

– Наслышан о вас, Блейн, – проговорил Ремер. – Я ждал, что вы попытаетесь пробраться сюда. И рассчитывал на вас.

Блейн устало взглянул на него:

– Рад, что вы так считаете, Ремер. Еще бы пять минут, и…

– Кто-то должен был это сделать, – сказал Ремер. – Не забивайте себе голову. Чему быть, того не миновать.

Пройдя на негнущихся ногах между рядами роботов, Блейн вошел в дверь.

На столе стоял телефон. Опустившись в кресло, Блейн медленно протянул руку.

Нет! Наверняка есть какой-то другой, лучший способ победить их всех: Гарриет с ее статьей, преследующих его охранников, заговор с уходящими на семьсот лет в прошлое корнями. Теперь, когда на стороне Блейна Ремер и роботы, у него появился шанс. Он вспомнил, как раньше думал лишь о том, чтобы пробраться в Центр, проникнуть в свой кабинет и продержаться как можно дольше, чтобы ему не помешали осуществить задуманное.

Он думал, что умрет здесь, за каким-нибудь столом или креслом, изрешеченный пулями охранников, когда дверь наконец разлетится в щепки под их напором.

Да, есть другой способ. На самом деле он единственный – горький плод семисотлетнего тихого сидения в углу со сложенными руками и отравленным разумом. Сняв трубку, Блейн взглянул через стол на Ремера.

– Как вам удалось? – спросил он. – Подчинить себе роботов? И зачем, Джон?

– Гизи нет в живых, – сказал Ремер. – И Фарриса тоже. На их должности никого не назначили. Иерархия, друг мой. Бизнес-агент, охрана, архив. Теперь вы начальник. С момента смерти Фарриса вы – глава Сновидений.

– О господи! – ахнул Блейн.

– Роботы не преданы какому-то конкретному человеку или отделу, – продолжал Ремер. – Они запрограммированы на преданность Сновидениям. А вы, друг мой, и есть Сновидения. Не знаю, надолго ли, но сейчас вы и Сновидения – одно и то же.

Несколько мгновений они не сводили глаз друг с друга.

– Все полномочия в ваших руках, – закончил Ремер. – Можете звонить, куда вам надо.

«Вот почему охранники предполагали, что я вернусь, – подумал Блейн. – Вот почему они поставили заграждение на дороге, а может, и на всех – чтобы я не смог сюда попасть, прежде чем будет названо имя кого-то другого.

Мог бы и сообразить, – сказал он себе. – Я же знал порядок. Еще сегодня днем у меня была мысль, что я стал третьим в иерархии Центра…»

– Назовите номер, – звучал голос оператора. – Назовите номер. Какой номер вам нужен?

Блейн назвал номер и стал ждать.

Сегодня утром Люсинда с усмешкой назвала его преданным человеком. Возможно, не в точности такими словами, но имелось в виду именно это. Она насмехалась над его преданностью, желая увидеть его реакцию. И теперь ему предстояло узнать цену этой преданности.

– Агентство новостей, – раздался голос в трубке. – Центральное агентство новостей.

– У меня есть для вас информация.

– Кто говорит?

– Норман Блейн. Блейн, из Сновидений.

– Блейн? – последовала пауза. – Вы сказали, ваша фамилия Блейн?

– Он самый.

– У нас есть новость от одного из наших репортеров, – сообщили из Центрального агентства. – Мы сейчас ее проверяем. Собственно, мы специально ее придержали, чтобы проверить…

– Включите запись. Не хотелось бы, чтобы мои слова исказили.

– Вас записывают, сэр.

– Тогда я начинаю…

«Начинаю. Вот, собственно, и все».

– Говорите, Блейн.

– Слушайте, – сказал Блейн. – В течение семисот лет гильдия Сновидений проводила ряд экспериментов с целью изучения параллельных культур…

– Именно об этом говорится в той информации, которой мы располагаем, сэр. Вы уверены, что все это правда?

– Вы не верите?

– Верим, но…

– Это правда. Мы экспериментировали семьсот лет в условиях строгой секретности, поскольку в силу некоторых причин считали неразумным что-либо разглашать…

– В сообщении нашего репортера…

– Забудьте об этом сообщении! – заорал Блейн. – Я понятия не имею, о чем там речь. Я звоню вам, чтобы предать факты гласности. Вы что, не понимаете? В ближайшие несколько дней мы намерены предоставить все наши данные комиссии, которую попросили созвать. В нее войдут представители разных профсоюзов, чтобы оценить данные и решить, как лучше всего ими воспользоваться.