Ветер утра

Сними чадру — доколе длить изгнанье Красоты?
Пускай увидит целый мир блистанье Красоты.
Цепей и пут не признают в республике любви,—
Пою кудрей коротких власть, восстанье Красоты.
К чему коса, тугой аркан? И без него к себе
Сердца плененные влечет сверканье Красоты.
Любви заветную скрижаль читал я и, твое
Встречая имя, постигал призванье Красоты.
В совете сердца моего на месте первом был
Твой образ несравненный в день избранья Красоты.
Меч революции крушит все званья, всех владык,
Но не владычицу-любовь, не званье Красоты.
На тысячу вопросов даст нам логика ответ,
Но где уста, что отразят воззванье Красоты?
Всем счастье дарит Красота, один лишь Лахути,
Гонимый роком, испытал терзанье Красоты.

1925

О, пожалей, спасенье мое в тебе одной.
Я изнемог: как хочешь, так поступи со мной.
Я только гость нежданный, неведомый пришелец,
А ты б меня прославить могла в стране родной.
Явись глазам как чудо, укрась глухую долю
И освети улыбкой сегодня мир земной.
Мою любовь и верность подвергни испытанью,
Узнаешь: сохранить их готов любой ценой.
Даруй мне радость встречи! Я плачу, я тоскую,
А ты глядишь беспечно, проходишь стороной.
Пускай я стар, но юность верни мне поцелуем,
Зажги восторгом сердце и озари весной.

1927

Нет, не позорны кандалы, цепей не страшен звон
Тому, кто борется, как лев, кто в битвах закален.

Мой друг трудился день за днем, работал на господ,—

Мне говорят, в награду он в темницу заточен.

Своими захотел назвать плоды трудов своих,—

Смотри, за что преступным ты, мой друг, провозглашен!

Хозяев насыщает всласть тобой взращенный хлеб,

А ты по горло горем сыт, усталостью согбен.

Я думой уношусь туда, где низок темный свод,

Где узник в каменном мешке навеки погребен,

Где участь женщины тяжка, где страшен произвол…

Сил недостанет передать народа вечный стон.

Но дух народа не сломить насилью никогда!

Настанет время — острый меч он вырвет из ножон,

И мы услышим гром шагов, — сметая палачей,

Восстанет угнетенный люд, в борьбе объединен.

Тот вечно молод, кто идет за труд свободный в бой!

Пускай седеет Лахути — не постареет он.

1929