Вихрь

Скоро со стороны леса раздался один-единственный выстрел, и тотчас же со всех сторон началась беспорядочная пальба. Наши дозорные доложили, что вошли в непосредственное соприкосновение с противником. Я и без их доклада понимал это. Однако меня что-то беспокоило, хотя я не мог понять, что именно.

— Ну, товарищ Талига, — обратился я к артиллеристу, — а не припугнуть ли нам беляков, выпустив по ним несколько снарядов?

— Давайте сначала прислушаемся немного.

В наступившей тишине он присел возле орудия и прислушался.

Я не стал с ним спорить, решив, что открыть огонь мы всегда успеем. Сидел и думал, а не завлечет ли противник наших в ловушку. Странно, превосходство белых в силах налицо, а они почему-то отходят.

— Сходи-ка, земляк, в лесок слева, посмотри, что там делается, — сказал я усатому артиллеристу. — Что-то мне не нравится эта тишина.

Через несколько минут после ухода Талиги в лесу, куда он ушел, раздался пушечный выстрел. Почти в тот же миг из леса выскочил Талига. Подбежав к своему орудию, он начал крутить маховичок наводки.

«Интересно, по какой цели он хочет стрелять?» — подумал я, наблюдая за артиллеристом.

Когда вражеское орудие произвело четыре или пять выстрелов, Талига закончил наводку и сказал, повернувшись ко мне:

— Теперь можно и выстрелить. Разрешаете?

«Черт возьми! Уж не собирается ли он целиться на звук выстрела?»

Однако весь вид Талиги выражал такую уверенность в себе, что я дал свое согласие.

— Огонь!

Раздался выстрел, один-единственный, но орудия противника после этого уже не стреляли.

Позже ребята рассказали мне, что, когда они вышли на опушку леса, с хутора открыла огонь пушка противника. Они залегли и вдруг видят, как один-единственный снаряд с нашей стороны накрыл цель с одного выстрела. Это и был выстрел Талиги.

— За мной! — крикнул Талига и побежал, увлекая за собой человек двадцать бойцов.

Однако атаковать, по сути дела, было уже некого, так как весь артиллерийский расчет был выведен из строя: кто убит, а кто тяжело ранен. Чудом уцелели в укрытии несколько лошадей, с помощью которых Талига решил увезти вражескую пушку к нашим. Однако очень скоро петлюровцы опомнились и, решив отбить пушку, бросились преследовать смельчаков. Тогда Талига, вынув у пушки замок, бросил ее на полпути.

— Ну а что делается на хуторе? — поинтересовался я у усача, когда он вернулся.

— Противник, видимо, усилит хутор. Туда сейчас подтягиваются подразделения.

— А что, если мы дадим по хутору еще несколько выстрелов из орудия?

— Слушаюсь. — И артиллерист пошел к орудию.

Произведя выстрел, Талига прислушался, а когда донесся звук разрыва, чуть-чуть покрутил маховичок горизонтальной наводки, словно видел место разрыва, и произвел еще пять выстрелов.

— Ну, этого с них вполне достаточно, — сказал он и спокойно закурил.

Мы с восхищением смотрели на него, как на волшебника. Вот это мастер своего дела! Я невольно вспомнил, как он мне вчера представлялся, назвав себя артиллеристом. Он и на самом деле оказался превосходным артиллеристом.

Позже мы узнали, что все шесть снарядов легли точно по хутору, противник понес большие потери и вынужден был покинуть хуторок.

Петлюровцы были уверены в том, что мы, имея в этом районе до полка пехоты, твердо намерены укрепиться тут, а мы, повернув на другую ветку, направились в направлении Каменец-Подольска.

Между двух огней

Я знал, что в городе находятся значительные силы противника, и мысль захватить его не приходила мне в голову. Решено было провести разведку, чтобы знать точно-обстановку и расстановку сил.

На рассвете наши бронепоезда выехали из Ярмолинц. Миновали несколько небольших станций и подъехали к лесу, из которого нас обстреляла еще в прошлый рейд артиллерия противника. Я сказал Талиге об этом.

— Хорошо было бы выкурить его оттуда, — добавил я.

— Хорошо бы, — ответил артиллерист. — Пусть только он обнаружит себя, откроет огонь.

Надо было найти какой-нибудь способ заставить противника открыть огонь.

Однако не успели мы еще доехать до того места, где нас обстреляли прошлый раз, как противник открыл огонь из пушек. А вдоль железнодорожного полотна впереди нас шагали петлюровцы, численностью до роты. Шли они свободно, по обе стороны от путей. Куда и с какой целью они двигались?

У меня созрело решение атаковать пехоту противника, подъехав к ней на максимальное расстояние.

— Ложись на пол! — отдал я далеко не уставную команду.

Все на платформах повалились на пол. Лишь артиллеристы остались возле орудия. Беспокоило меня одно: поймут ли мой смелый замысел на втором бронепоезде, который шел за нами следом? Пройдя на последнюю платформу, я, размахивая руками, дал знать командиру второго бронепоезда, чего я хочу. К счастью, меня поняли, и все бойцы залегли. Можно было подумать, что движутся два состава, на платформах которых нет ни одной живой души.