Вихрь

На большой скорости мы догнали противника, заставив его рассыпаться по обеим сторонам насыпи. Застрекотали наши пулеметы, противник открыл беспорядочную стрельбу. А состав, не снижая скорости, мчался вперед. Как только рота противника осталась позади, я вдруг, к своему немалому удивлению, увидел впереди большую колонну противника, которая двигалась прямо по путям.

«Выходит рота, которую мы обстреляли с ходу, была заслоном», — осенило меня.

Основные силы противника, заслышав стрельбу, стали разворачиваться в боевой порядок по обе стороны от железнодорожного полотна.

— Стой! — приказал я машинисту.

Завизжали тормоза, состав сильно дернулся и остановился на расстоянии, с которого противник не мог обстрелять нас из ручного оружия.

— Артиллерии открыть огонь по противнику! — приказал я. — Пехотинцам — в укрытие, справа от насыпи!

Бойцы словно горох посыпались под откос. Через минуту я уже объяснял им свой замысел:

— Ребята, петлюровцы, мимо которых мы сейчас проскочили, сгруппируются и наверняка попытаются отрезать нам путь назад. Их нужно атаковать. Они, конечно, не думают, что у нас есть пехота. Испугавшись окружения, они побегут.

Я разделил бойцов на три группы, две из которых должны действовать справа и слева от железнодорожной насыпи, а третья — продвигаться прямо по полотну.

Я не ошибся. Оставшиеся у нас в тылу петлюровцы, заслышав артиллерийские разрывы, решили отрезать нам путь назад. Они начали рубить деревья и стаскивать их на путь.

Когда неожиданно бойцы атаковали их с трех сторон, белые в панике пустились в бегство, почти не отстреливаясь.

Вскоре бронепоезда подошли к этому месту, но не остановились, а лишь сбавили ход до минимума. Бойцы на ходу залезали на платформы. Преследовать нас противник не решился.

Вернувшись в Ярмолинцы, мы узнали, что петлюровцы, действовавшие в районе Проскурова, вновь активизировали свои действия.

Между тем нам удалось подслушать телефонный разговор, который вел между собой противник. При этом разговор велся открытым текстом. Из него мы узнали, что петлюровцы, с которыми мы столкнулись накануне, получили задание отвлечь наши силы на себя. По оценке белого офицера, говорившего по телефону, у нас было до двух полков пехоты и несколько бронепоездов. Не скрою, такая переоценка наших сил противником пришлась мне по душе. На другом конце провода офицеру ответили, что против нас будут брошены новые силы, которые и разгромят нас наголову.

Так нам стало известно о том, какой «приятный» сюрприз нас ждет.

Выставив усиленные посты для охраны, я приказал свободным от наряда бойцам отдыхать.

В течение целой недели мы находились среди двух огней, отбиваясь всеми средствами. Однако, несмотря на все наши усилия, кольцо вражеского окружения вокруг нас постепенно сжималось, и нам нужно было подумать о том, как бы из него вырваться.

Последние часы на бронепоезде

В ходе боев с белыми нам удалось захватить у них несколько лошадей. Повозок же у нас не было, а они были нам необходимы для перевозки продовольствия, оружия и боеприпасов.

— Нужно где-то достать повозки, — сказал я однажды бойцам.

Выполнить операцию вызвалось несколько добровольцев, из тех людей, кто неплохо знал местность.

Дав им лошадей, я приказал обратно без подвод не возвращаться. Мы прождали их всю ночь, но они почему-то не возвращались. Талига предложил дать ему отделение, с которым он пойдет на их поиски.

Когда уже почти совсем рассвело, верхом на лошади прискакал один из добровольцев. Весь в крови, он с трудом держался в седле. Ребята сняли его с лошади и на руках отнесли в станционное здание, уложив на скамейку в зале ожидания.

— Крестьяне не хотят давать нам подводы, — с трудом выговорил бедняга. — Они знают, что Петлюра со своими бандитами бродит где-то совсем близко, и боятся его… Больше того, все они богатеи и стоят за Петлюру…

— А где другие наши ребята?

— Они уже не вернутся… Мне одному удалось бежать…

Талига стал упрашивать меня отпустить его с ребятами отомстить за наших бойцов, но я не разрешил.

Теперь у нас осталась одна-единственная лошадь, на которой прискакал залитый кровью боец. Лошадь была так загнана, что ее лучше было пристрелить.

— Ничего не поделаешь, ребята, будем выгружать оружие и боеприпасы.

— Выгружать, выгружать! А куда?

— Пока на платформу, потом отнесем все в здание станции.

Мы выгрузили все, что могли забрать с собой, учитывая, что нам придется идти пешком. Оставшиеся боеприпасы, особенно артиллерийские снаряды, решено было подорвать в самый последний момент перед отходом. Мы решили не уходить из Ярмолинц до тех пор, пока не подойдут значительные силы противника.

Оба бронепоезда я ежедневно высылал то в одном, то в другом направлении с задачей обстреливать артогнем войска противника, которые постепенно стягивали вокруг нас кольцо окружения. Особенно много беспокойства доставлял белым Талига, который никогда не стрелял впустую.

По поведению противника можно было понять, что он готовится к решительному штурму города.