Винный сноб

Я глубоко вдыхала пахнущий фекалиями индол в надежде превратить себя в надежный обонятельный аппарат и даже не догадывалась, что машины в лаборатории ETS давно меня опередили. Мы остановились возле газового хромато-масс-спектрометра (GC-MS), способного разложить сложную смесь на отдельные химические компоненты и идентифицировать их по молекулярной массе. Он был похож на незаконнорожденного ребенка ксерографа и кондиционера воздуха. С конца 1980-х годов ученые используют такие устройства, чтобы определять, как ароматические вещества в вине, общее количество которых может доходить до нескольких сотен, складываются в букет. Этот аппарат помогал разрабатывать новый химический лексикон, определяя, какие вещества придают разным винам их знаковый аромат.

Наш гид похвастался, что совсем недавно его команда с помощью своего масс-спектрометра разгадала загадку свежего травяного аромата, свойственного некоторым калифорнийским винам. Раньше, нюхая такое вино, люди говорили, что чувствуют «какую-то свежесть» или «слегка мятный характер». Благодаря GC-MS им больше не придется довольствоваться неопределенными описаниями. Теперь можно называть вещи своими именами: вино пахнет цинеолом.

Предполагается, что словарик юного химика должен придать дегустационным заметкам больше объективности. Но, взглянув на новый лексикон в свете долгой истории развития винной терминологии, я не увидела ничего особенного в этом якобы революционном отрыве от прежней «чепухи». Дегустационные заметки всегда рассказывали не только о вине, но и о пьющем его человеке, и этот очередной виток лингвистической моды не является исключением. Описывая вина, мы будто бы рассказываем о своем идеальном «я». Все, что мы там якобы унюхали, отражает ценности и предрассудки нашего времени. В начале и середине XX века, когда существовало более четкое деление общества на классы, хорошие сотернские вина хвалили за их «благородство и породистость», тогда как невыразительное бургундское, по вкусу больше напоминавшее Бордо, «недостаточно прочно поддерживало кровные узы со своим кланом». Простая и понятная «продуктовая» терминология Энн, мотивированная тягой к научной конкретике, появилась примерно тогда, когда Америку захлестнула одержимость здоровым образом жизни, и отраженное в ее «колесе ароматов» природное изобилие создавало впечатление, что вино по питательной ценности близко к салату. «Как символ изобилия природы, в котором нашли отражение все времена года, вино обладает непреодолимой притягательной силой для стареющих беби-бумеров, сосредоточенных на своем физическом благополучии», – пишет Шон Шесгрин в эссе на тему дегустационных заметок для Chronicle of Higher Education. Помешательство на фитнесе в эру стальных мышц (1980-е годы) вызывало всплеск новых терминов для описания «тела» вина, отражающих нашу одержимость собственной фигурой. Вино стало «мясистым», «широкоплечим», «мускулистым» или «стройным». В последнее время топовые вина с максимальными оценками по 100-балльной шкале по описанию напоминают фермерский рынок в бутылке: изобилие фруктов и овощей, отсылающее нас к фантазиям жителя мегаполиса о простой деревенской жизни. Ассоциации со «стручковой фасолью» и «земляникой» отражают теперешнее увлечение небольшими партиями, штучным товаром и всем экологически чистым. Наконец, это требование заменить «черный перец» на «ротундон». Даже здесь прослеживается новомодная тенденция не доверять тому, что нельзя посчитать, научно проверить и доказать. Все должно быть четко и однозначно.

Я была уверена, что точность научного языка придется мне по душе. Наконец-то винный мир предпринял попытку критически взглянуть на свои дурные привычки и спуститься на землю. Но, размышляя на обратном пути в Сан-Франциско о встречах с Энн и Александром, я засомневалась: действительно ли ситуация улучшилась? Возможно, «пиразин» – самое точное слово для описания характерного аромата совиньон-блан, однако оно совершенно не передает всей полноты ощущений, возникающих у человека, пьющего это вино. Согласно новым правилам оформления дегустационных заметок, то, что раньше было каберне-совиньон со сложным многоуровневым букетом, в котором сочетаются сладкий перец, черная смородина, свежевспаханная земля и черный перец, стало бы вином с нотками пиразина, тиолов, геосмина и ротундона. Точно? Да. Интригующе? Нет. Кроме того, мы не всегда знаем, каким образом эти ароматы создают тот или иной букет. Соедините в одном бокале пиразин, тиолы, геосмин и ротундон – и полученный результат даже отдаленно не будет напоминать Шато О-Брион. Справедливости ради, если смешать нарезанный сладкий перец с черной смородиной, черным перцем и горсткой земли, тоже не получишь такой букет. Зато система Энн, по крайней мере, не претендует на подобный уровень конкретики.