Вижу зелёный!

Тут же в раздевалке, рядом с игроками, топтался заядлый болельщик, завсегдатай всех футбольных сражений, Петрович, как запросто звали его все игроки и болельщики. Фамилия его была Ковалев. Когда-то он был машинистом и, говорят, неплохим, даже каким-то новатором. Имя его гремело не только по Рузаевскому отделению, но и по всей Куйбышевской железной дороге. Но Толик этого не помнил. Он знал Ковалева вот таким, не то чтобы пьяным, а постоянно на «полувзводе», в помятом костюме, с каким-то нездоровым и вроде тоже помятым лицом. Он вечно шумел и сквернословил, хватал собеседника за руки и спорил. Вот и сейчас, остановившись посередине раздевалки и картинно вскинув вверх руку, он хрипло провозгласил:

— Ну, паразиты, если выиграете сегодня у саранских, — бутылку ставлю!

Один из болельщиков, толпой стоявших у дверей, насмешливо проговорил:

—      Хитер Петрович! Знает, что ничем не рискует: наши уже три года у «Динамо»» не выигрывали.

—      Да еще сегодня без Антона играют, — поддержал его другой.

«Не верят пока в меня», — даже не огорчившись, подумал Толик.

—      Ты бы, Петрович, когда с Кадошкином или с Ромодановом будут играть, бутылку пообещал.

—      И с Кадошкином поставлю! — крутнулся к нему Ковалев.

—      А мы и сегодня выиграем, — подзадорил его Лиса.

—      Две бутылки поставлю! — распалился Петрович.

Из кладовки вышел дядя Вася, подошел к Ковалеву и протянул руку:

—      Давай!

—      Чего давай? — опешил тот.

—      Деньги давай. А то потом откажешься.

—      А если проиграют?

Дядя Вася пожал плечами:

—      Назад отдам.

—      Да, найдешь тебя!

—      Я-то никуда не денусь, всегда тут, а вот ты и сбежать можешь.

—      На, паразит, на! — заорал Ковалев. Он сунул руку в карман, вытащил две смятые красные бумажки и отдал дяде Васе. — Только смотри, если проиграют, после игры с процентами вернешь!

— Пошли на поле! — строго сказал Костя.

Игроки всей командой вышли в коридор. У гостевой раздевалки тоже толпой сгрудились болельщики.

«Значит, приехали», — с удовлетворением подумал Толик. Теперь, вроде, ничто не могло помешать его дебюту.

Народу на стадионе было много. Люди сидели и на трибуне — она была только с одной стороны поля, — и на земле, привалившись спиной к небольшому заборчику из штакетника, отгораживающему гаревую дорожку, и просто толпились у ворот. Толика это не удивило. Хотя в городе никаких афиш о футбольных соревнованиях обычно не вывешивали, так, иногда у клуба небольшой квадратик бумаги, но болельщики узнавали о предстоящих матчах чуть ли не раньше самих футболистов и заполняли стадион. Может быть, еще потому, что других развлечений было мало, телевизор да кино, а клуб — одно только название: то же самое кино, да раза два в год приедет с концертом какая-нибудь бригада, и то большей частью халтурная. А за зиму болельщики по футболу соскучились.

У самых ворот Толик увидел Сергея Ивановича, своего классного руководителя. Толик и раньше часто видел его на стадионе — тот не пропускал почти ни одного матча, хотя заядлым болельщиком его назвать было нельзя. Он не вскидывал в восторге руки, когда наши забивали гол, не топал ногами и не вопил «судью на мыло!», когда наши проигрывали, но по некоторым репликам, которые слышал Толик, когда сидел недалеко от него на трибунах, он понял, что учитель неплохо разбирается в футболе.

—      Здравствуйте, Сергей Иванович, — поздоровался Толик, хотя сегодня уже видел его в школе и даже сидел на его уроке.

—      Здравствуй, Коваленков, — приветливо ответил учитель. — Значит, за взрослых сегодня играешь?

—      Да вот пригласили, — почему-то смутился Толик.

—      Волнуешься? — негромко и доверительно спросил Сергей Иванович.

—      Очень! — искренне ответил Толик.

Сергей Иванович успокаивающе кивнул.

—      Это ничего, это даже хорошо. Игрок без волнения все равно что поэт без вдохновения, — даже сейчас Сергей Иванович не мог обойтись без образного сравнения, сказывалась привычка преподавателя литературы. — А ты стой, как всегда стоишь, и все будет в порядке.

—      Постараюсь!

—      Ну, ни пуха тебе...

—      К черту, — машинально ответил Толик и тут же покраснел. — Ой, извините, Сергей Иванович.

—      Ничего, ничего, все правильно, — улыбнулся тот. — Я тебе не помешаю, если постою вот здесь, за воротами?

—      Да пожалуйста, сколько хотите! — торопливо ответил Толик.

—      Становись быстрее, Толик! — окликнул его Костя Сергеев, и он занял свое место в воротах. Костя несильно, но точно стал посылать мячи, сначала прямо на него, а потом все дальше и дальше, заставляя его делать броски. Подошли и другие игроки, и мяч за мячом посыпались на Толика. Сначала он даже спиной чувствовал стоящих за воротами зрителей, а потом забыл обо всем и видел только мяч, то вытягиваясь во весь рост, чтобы достать его под верхней перекладиной, то сжимаясь в комок, чтобы, приняв мяч на грудь, ослабить силу удара.

—      Хватит, остынь, — остановил его Костя.

—      А хорош вратаришка, — сказал подошедший к ним центральный защитник и похлопал Толика по плечу. — И хватка есть, и реакция приличная.