Вижу зелёный!

—      Ты что это летишь, будто тебе одно место скипидаром смазали? — спросил Сергей, но заметив, как гневно сверкнул на него глазами Толик, сменил тон. — Шутю, шутю. И кто ж это вас, милстив государь, разгневать осмелился? Вроде бы как приятное рандеву намечалось, и вдруг...

Толик, не отвечая, толкнул дверь. Сергей вышел следом за ним. Тяжелая дверь с тугой пружиной хлопнула, будто выстрелила им в спину. На улице оба остановились. Толик взглянул вверх, на то окно, возле которого он только что разговаривал с Милой. Туда же посмотрел и Сергей, но у окна никого не было. А Мила стояла в глубине коридора и, не вытирая бегущих по щекам слез, смотрела на них.

— Дура я, дура, так мне и надо, — шептала она.

Толик еще раз взглянул на окно и неохотно повернулся к Сергею:

—      Ты домой?

Тот кивнул, и они вместе пошагали вниз по улице. С полквартала шли молча, потом Сергей все-таки не вытерпел:

—      Так о чем был разговор? — искоса взглянув на Толика, спросил он.

Толику не хотелось возвращаться к неприятному разговору, но он знал, что от Сергея так просто не отвяжешься, спокойно ответил:

—      Не бойся, совсем не о том, о чем ты думаешь. Просто комсорг решил продемонстрировать свою заботливость о рядовых комсомольцах и предложил одному из них материальную помощь.

—      Понятно. И ты отказался?

—      Нет, так и стою перед нею с протянутой рукою.

Сергей заметно повеселел, подхватил какой-то камешек и погнал его по тротуару, пасуя сам себе то левой, то правой ногой. А Толик шагал хмуро. Майский, почти совсем летний ветер теребил его шевелюру, лохматил волосы, сбрасывал их на лоб. Толик нетерпеливо отбрасывал их назад, а сам видел синие девичьи глаза и закипавшие в них слезы. И было ему почему-то не по себе, словно он кого напрасно обидел или что-то пообещал, а не сделал.

Они подошли к дому, где жил Сергей. Это была обыкновенная пятиэтажка хрущевских времен, с малогабаритными квартирами с низкими потолками, маленькими конурками вместо комнат, с совмещенными туалетом и ванной. На улицу выходили только окна, а двери всех подъездов были во дворе.

—      Зайдем? — предложил Сергей.

—      В следующий раз.

—      А почему не сейчас? Пошли, у меня есть пленочки — м-м-м! — Сергей сложил кончики пальцев и поцеловал их. — Послушаем, побалдеем.

—      Ладно, пошли, — неохотно согласился Толик.

Они зашли во двор. Там колготила мелюзга. Мальчишки носились с саблями, пистолетами и автоматами, девочки поменьше прыгали в налинованные мелом классики, немного постарше в развевающихся ситцевых платьицах стукали о стенку мячом и, высоко поднимая ноги, перепрыгивали через него, когда он отскакивал от стены.

Был всего конец мая, но погода установилась совсем летняя. На бельевых веревках, удрученно опустив рукава, словно уставшие после долгой работы руки, повисли шубы и зимние пальто — заботливые хозяева просушивали их. На столиках, где летними вечерами пенсионеры азартно стучали в домино, сейчас высились пирамиды пуховых подушек, розовых, голубых, белых, а рядом с ними на скамеечках, словно стадо, выведенное на прогулку, сушились полосатые зебры — матрасы.

Толик и Сергей вступили в полутьму подъезда, в котором пахло кошками, сырым подвалом и еще чем-то неприятным. И вдруг почти в упор раздалась автоматная очередь. Оба непроизвольно вздрогнули. При каждом выстреле вспыхивал красный огонек, освещая конец ствола и защитный кожух. Толик никогда раньше не видел, как стреляет в темноте настоящий автомат, направленный прямо на тебя, но, наверное, это было здорово похоже, потому что он почувствовал неприятный озноб в спине и только потом сообразил, что это всего-навсего игрушка.

—      Сергей, Толик, падайте оба, вас убили! — раздался звонкий детский голос, и Толик узнал Сережкиного брата, четвероклассника Диму.

—      Ладно, Дементий, не до тебя сейчас, — строго проговорил Сергей.

—      Нет, падайте! — продолжал настаивать Димка. — Так нечестно! Я был в засаде и уничтожил вас обоих одной очередью!

—      Сказал, кати отсюда! — повысил голос Сергей и легонько шлепнул брата по затылку. Тот обиженно засопел и приготовился зареветь.

—      Дай-ка посмотрю твой автомат, — неожиданно сказал Толик.

Димка еще раз шмыгнул носом, словно раздумывал, зареветь ему или нет. Но очевидно просьба Толика польстила ему, и он протянул автомат. Толик взял его в руки, нашел спусковой крючок, нажал на него. Автомат забился в руках, на конце ствола в такт выстрелам вспыхивала и гасла красная лампочка.

—      Хороша игрушка, — сказал Толик, возвращая автомат Димке. — С такой вечером в темном переулочке до полусмерти, пожалуй, испугать можно.

—      А-а, дитячи игрушки! — отмахнулся Сергей. — Если надо, ты только скажи, мы настоящие достанем. Ну, сыпь, — он снова шлепнул Димку, на сей раз пониже спины.

Они поднялись на третий этаж. У самых дверей Толик засомневался:

—      Мать дома?

—      Никого нет, — успокоил его Сергей.