Вижу зелёный!

Два дня Иван Алексеевич не давал ему н и до чего притронуться. Толик приходил на работу вместе со всеми и слонялся по цеху без дела. Приносил инструмент из кладовки или относил готовые детали, а чаще стоял за спиной Ивана Алексеевича и смотрел, как тот сильными и точными движениями обрабатывал деталь. Напильник у мастера захватывал всю плоскость и двигался, казалось, сам собой. Иван Алексеевич вроде бы не налегал, а только удерживал напильник параллельно плоскости детали, но после каждого движения взад или вперед на верстак сыпались металлические опилки.

Потом Иван Алексеевич вынимал деталь из тисков и проверял ее по шаблону: прикладывал к обработанной поверхности тонкую железную пластиночку. И Толик удивлялся точности его глаза: почти всегда деталь совпадала с шаблоном без малейшего просвета, редко-редко мастер снова зажимал ее в тиски и несколько раз ширкал напильником. Да и то, как думал Толик, просто для перестраховки.

Все это казалось таким простым и легким делом, что Толику думалось: он запросто справится. И вот однажды, когда Иван Алексеевич отошел на минутку к другому верстаку, Толик взял заготовку, быстро зажал ее в тиски, провел по ребру напильником. Но напильник не пошел по всей плоскости, как у Ивана Алексеевича, а свалился набок, деталь заверещала, словно была живой и Толик нечаянно ей сделал больно.

Иван Алексеевич оглянулся, подошел, отобрал у Толика напильник и послал его облудить концы у кабеля. Работа эта была несложной, неинтересной и не требовала затраты физических сил. Слева в цеху были две небольшие комнатки. В одной из них на электрической печи в металлическом чану кипело жидкое олово. Верхний слой металла был пепельно-серого цвета, а под этим слоем олово было светло-белое. Чтобы облудить, нужно было опустить конец кабеля в этот чан и следить за тем, чтобы олово не разбрызгивалось (попадет капля на одежду — прожжет насквозь, до самого тела) и чтобы конец провода весь покрывался тонким слоем олова — это называется «облуживался».

Лудильщицей работала тетя Дуся, пожилая женщина, у которой было трое или четверо детей, часто болевших. Вот и сейчас тетя Дуся была на больничном по уходу за ребенком, и ее обязанности приходилось выполнять другим.

Толик уже познакомился со всеми работниками цеха. Их было гораздо больше, чем он сначала подумал и увидел в первые дни работы. Просто некоторые слесари работали непосредственно на электровозах, находящихся в «стойлах», и Толик не сразу с ними встретился.

Ближе всех он сошелся с токарями Олегом и Михаилом, работавшими за барьером на испытательном стенде высокого напряжения, на котором проверялись отремонтированные контакторы и реле. С ними в обеденный перерыв он забивал «морского козла» — приходили к ним для этого ребята из лаборатории КИП — контрольно-измерительных приборов. Сначала его принимали без особой охоты, на «свободное место», когда не хватало игрока. Но после того, как они с Олегом «подвесили» «кипщикам» два «офицерских», Олег стал брать в партнеры только его. Играли азартно, «со звоном», то есть поддразнивая друг друга.

Однажды, когда он в кругу других болельщиков наблюдал за ходом игры, ожидая конца обеденного перерыва — времени оставалось мало и сыграть он уже не успевал, — сзади раздался чей-то веселый голос:

—      А ну, где тут у вас новенький? Куда вы его прячете?

Толик оглянулся и увидел невысокого парня, со светлым чубом, остриженного не по моде коротко, с прямым и веселым взглядом голубых глаз. Он узнал его — это был секретарь комитета комсомола локомотивного депо. Секретарь подошел к Толику и первым протянул руку.

—      Здравствуй, Толик.

—      А ты разве его знаешь? — спросил обернувшийся на голос Олег.

—      Спрашиваешь! Кто же не знает вратаря нашей футбольной команды, нашу красу и гордость? — Он повернулся к Толику. — Отойдем-ка в сторонку, разговор есть.

Они отошли к верстаку.

—      Ты комсомолец? — спросил секретарь.

—      Комсомолец.

—      А почему на учет не встаешь?

—      Да все как-то некогда, — виновато ответил Толик. — Вот завтра хотел зайти.

—      Завтра суббота. Приходи лучше сегодня после работы. Билет у тебя с собой?

—      Нет.

—      Да-а, слабовато у вас с комсомольской дисциплиной в школе было. Поди-ка, и учетную карточку из школы не взял?

—      Не взял, — честно признался Толик.

—      Ну ладно, все равно приходи. Лады? — и он крепко пожал Толику руку.

После работы Толик зашел в комитет комсомола. Кабинет ему не понравился: узкая темная комната с двумя рядами голых деревянных стульев у стен, длинный стол с разлохмаченной подшивкой «Комсомольской правды» и несколькими разрозненными журналами, а в углу старый шкаф, тоже темный и унылый, стекла в дверцах прикрыты бумагой, пожелтевшей от времени. На шкафу навалом — мячи, грязные волейбольные сетки, ракетки от бадминтона и настольного тенниса, диски, ядро и еще какие-то предметы спортивного инвентаря.