Вижу зелёный!

—      Лейтенант Пронин из ОБХСС, — серьезно представил его старший лейтенант.

Если бы Толик встретил этого парня где-нибудь на улице, в парке или на стадионе, он ни за что бы не поверил, что это сотрудник милиции.

—      Случайно, не родственник тому самому знаменитому майору Пронину? — пошутил он, чтобы скрыть свое замешательство.

Тогда многие ребята увлекались книгой Льва Овалова «Записки майора Пронина», не говоря уж о «Медной пуговице».

—      Пятьдесят восьмой, — сказал Виктор.

—      Что пятьдесят восьмой? — не понял Толик.

—      Пятьдесят восьмой человек, который задает мне этот вопрос, — ответил Виктор и широко улыбнулся. — Просил ведь тебя сколько раз, — обернулся он к старшему лейтенанту, — не называй сразу при знакомстве мою фамилию.

Толик взглянул на старшего лейтенанта, увидел в его глазах веселые пляшущие огоньки и понял, что злополучная фамилия симпатичного лейтенанта служила постоянным объектом шуток и веселых розыгрышей товарищей.

—      Ну а о тебе я уже знаю, — снова повернулся Виктор к Толику. — Видел не раз на футбольном поле. Как видишь, — подмигнул он Толику, — милиция не только преступников ловит, но и футболом иногда интересуется.

—      Тоже с профессиональной точки зрения? — серьезно поинтересовался Толик.

—      Да ты что! — воскликнул Пронин, но заметив улыбку, скользнувшую по губам Толика, расхохотался. — А ты, брат, тоже юмор понимаешь.

Между тем старший лейтенант уже надел фуражку, машинальным движением приставил ребро ладони к козырьку, проверяя, как она сидит на голове, и кивнул:

—      Пошли!

У Толика готов был сорваться с уст недоуменный вопрос: «Куда?», но он сдержался и только вопросительно посмотрел на старшего лейтенанта.

—      Поедешь с нами опечатывать квартиру Ивашиных, — ответил тот на молчаливый вопрос.

У подъезда их уже ждала машина, милицейский закрытый «газик», зеленый, с желтой полосой и мигалкой на крыше. Едва они сели, шофер, не спрашивая, куда ехать, включил скорость, и они помчались по улицам поселка. Не доезжая дома два до Сережкиного, старший лейтенант положил руку на плечо шофера.

—      Останови здесь. Мы выйдем, чтобы не привлекать внимание досужих кумушек.

Шофер подрулил к тротуару и остановился. Они вышли из машины.

—      Вас тут подождать или потом подъехать, товарищ старший лейтенант? — спросил шофер.

—      Смотри сам, — коротко бросил тот. — Мы освободимся не раньше, чем через час. Так что к этому времени будь здесь.

—      Добро, — обрадовался шофер, включил скорость, заложил крутой вираж и скрылся за поворотом.

Они втроем пошли к Сережкиному дому. Когда вошли во двор, старший лейтенант сказал Виктору:

—      Где у них домком живет, знаешь?

Тот кивнул и скрылся в подъезде. Не прошло и трех минут, как он показался с пожилой полной женщиной, переваливавшейся с ноги на ногу, и тоже пожилым, но суховатым мужчиной.

—      Понятые, — сказал он.

Старший лейтенант согласно кивнул.

Они вошли в Сережкин подъезд и поднялись на третий этаж. Виктор позвонил, но никто не открыл дверь. Тогда он полез в карман, достал ключ. Толик сразу узнал брелок: две пустые пивные кружки — Сергей не раз хвастался ими. «Наверно, отобрали при аресте», — подумал Толик.

Виктор немного повозился с ключом — тот не сразу вошел в замочную скважину, но вот замок щелкнул, и дверь распахнулась.

—      Проходите, понятые, — пригласил Виктор.

Толик, пожилая женщина и мужчина, осторожно и тихо ступая, словно в больнице, в палате для тяжелобольных, вошли в комнату. И, хотя Толик бывал здесь раньше десятки раз, никогда он так остро не чувствовал, что это чужая квартира, именно чужая. В комнате стоял тошнотворный табачный запах давно не проветриваемого помещения и винного перегара.

—      Фу ты! — скривился Виктор. — Хоть бы форточку открыли, что ли. А то и задохнуться можно.

—      И не мудрено, — заметил мужчина-понятой. — Ишь, сколько выпито!

В голосе его прозвучало не осуждение, а скорее некоторая зависть. Он повел рукой. Повсюду: на столе, под столом, на подоконнике и просто на полу стояли и валялись самые разнообразные бутылки с разноцветными наклейками.

Из спальни доносился густой храп. Толик со старшим лейтенантом заглянули туда. На широкой двуспальной деревянной кровати прямо поверх шелкового покрывала лежал мужчина в помятом, но явно дорогом костюме. Рядом с кроватью, на ковре, расстеленном на полу, стояла бутылка, на дне которой еще пальца на два была жидкость. Рядом стоял пустой стакан.

Старший лейтенант зло сжал зубы и потряс лежавшего за плечо. Тот сел и уставил на них мутные, непонимающие глаза. Видно было, что он смутно представляет, что делается вокруг.

—      А? Что? В чем дело?

Лицо его, рыхлое, расплывшееся, лоснящееся, было похоже на блин, только что снятый со сковородки. Постепенно он приходил в себя, но присутствие в комнате чужих людей, да еще представителей милиции, не вызвало у него ни удивления, ни страха. Видимо, подобный визит уже предполагался в его мыслях.