Власть над миром. История идеи

Не все агентства ООН находились под таким же влиянием США, как Всемирный банк, однако все они в эти ранние годы так или иначе служили целям Вашингтона. Продовольственная и сельскохозяйственная организация не смогла добиться учреждения Мирового продовольственного совета, а ВОЗ сосредоточилась на технических средствах для борьбы с болезнями, как и хотели американские политики. В этом смысле риторика технической экспертизы и реалии политики власти смешивались – к вящему удовлетворению Вашингтона. Один из представителей политической элиты, экономист Госдепартамента Джозеф Коппок, позднее так описывал новый подход в одном из своих интервью.

Коппок:

– Решение США было идти сразу двумя путями, использовать и ООН, и специализированные агентства в максимально возможном объеме, а в дополнение к ним собственные двусторонние программы.

Интервьюер:

– Выбор основывался на политических причинах? Коппок:

– Нет, скорее на здравом смысле. Если международные организации существуют, их можно использовать, чтобы определенные страны не чувствовали себя зависимыми от конкретных двусторонних соглашений. Это был общий подход с приоритетом в пользу международных каналов. Для предоставления помощи использовались наши эксперты. Мы дополняли помощь от ООН помощью от США, однако США в любом случае оставались главным источником знаний. Многие люди, участвовавшие в деятельности международных организаций, все равно были американцами[346].

По сути, существование международных организаций давало американской внешней политике альтернативный выход, и хотя у него были свои преимущества и недостатки, по сравнению с двусторонними отношениями он предоставлял большее пространство для маневра. Вашингтон сам решал, где действовать в содружестве, а где – в одиночку, в зависимости от обстоятельств.

В этом неоднозначном аспекте американского интернационализма, важном для понимания причин поддержки институтов ООН в послевоенное время, немалое значение имел раскол американской внешней политики на идеалистическое и реалистическое направления. Большую часть времени они шли параллельно; для прагматиков настоящий реализм означал использование интернациональных институтов везде, где это возможно. Их огромное символическое и политическое значение было ценным со стратегической точки зрения, притом стоило абсурдно дешево: в 1954 г. весь бюджет ООН с его агентствами (ВОЗ, ИКАО, МОТ, ЮНЕСКО, ФАО) составлял около 83 миллионов долларов, из которых США внесли 24 миллиона, в то время как только заем американцев Греции приближался к 68 миллионам, а в целом доходил до 5,1 миллиарда долларов по всему миру[347]. Неудивительно поэтому, с учетом американского участия в финансировании, предоставлении персонала и определении стратегии ООН, что граница, отделяющая международные агентства от американских, с самого начала была очень размытой. Даже когда СССР после смерти Сталина начал предоставлять помощь другим странам через ООН, суммы его вклада были ничтожными по сравнению с американскими – каких-то 2 миллиона долларов в конце 1950-х гг. против 38 миллионов от США[348]. Ни одна страна не оказывала такого влияния на международное развитие, как Соединенные Штаты.

Однако в самой ООН американские усилия в направлении мирового развития воспринимались неоднозначно. Многие сотрудники ООН, базируясь на различных национальных предпочтениях, выступали за более широкий и более интервенционистский подход. Они хотели большего финансирования для ООН, чем предоставляли США, и большей поддержки стратегий индустриализации, которая освободила бы Третий мир от экспортной зависимости. В этом смысле ООН никогда не была просто марионеткой США: она всегда прислушивалась к различным мнениям и предлагала альтернативные сценарии развития.