Власть над миром. История идеи

Оглядываясь назад, остается только удивляться, насколько малая доля сторонников новой лидирующей роли США после 9 сентября всерьез рассчитывала на полную односторонность. Мэллаби явно не был единственным, кто пытался подать либеральный национализм в новом, более влиятельном виде. Университет Вудро Вильсона, Принстон, стал колыбелью нового проекта национальной безопасности, критически подходившего не столько к распространению Бушем американского влияния на иностранные территории, сколько возмущенного его глупостью и отказом от работы в подлинно многостороннем ключе. Как Мэллаби, разработчики проекта считали, что ООН для старта не годится. «Система интернациональных институтов, которую США и союзники построили после Второй мировой войны… сломана», – писали они и предлагали неовильсоновский «Концерт демократий», новую организацию в сфере коллективной безопасности, которой следовало поручить эту глобальную задачу. Таким образом они собирались создать «свободный мир под властью закона», который сделает планету безопасной для «американского образа жизни». Поскольку бедность, говорилось дальше, разрушает государства через сопутствующие ей бедствия – авторитарное правление, экологические катастрофы и эпидемии, – иностранная помощь должна стать частью американской стратегии в сфере национальной безопасности[473].

Такие рекомендации могли звучать уверенно и убедительно, но они игнорировали некоторые очевидные политические реалии. Развитие действительно подразумевало помощь нациям в их формировании, но во время холодной войны это обычно означало работу через аппарат постколониальных государств и основной упор на улучшение инфраструктуры. Представление о модернизации через электрификацию, городское планирование, сталелитейное производство и пересмотр методов сельского хозяйства само по себе было достаточно амбициозным – настолько, что заранее предполагало возможность провала. Однако нынешнее предложение выглядело еще более амбициозным. То, что США займутся не только строительством дамб, мостов, городов и фабрик, но и преобразованием системы ценностей у целых обществ, уже казалось маловероятным. А представить себе, что Соединенные Штаты, пускай и в коалиции, согласятся задействовать войска и нести потери в течение длительных периодов времени и в широком географическом охвате, чтобы превратить раздираемые конфликтами отсталые страны в образцовые современные рыночные демократии, было просто невозможно. Корпорация RAND послушно составила доклад, основанный на опыте успешной оккупации Америкой Германии и Японии. Правда, однако, заключалась в том, что уроки, извлеченные из этого опыта, были негативными. Обе страны на момент оккупации являлись наиболее развитыми экономиками в мире. И оккупируемые, и оккупанты в середине XX в. взаимодействовали через мощные государственные агентства, способные осуществлять планирование, руководить восстановлением и сотрудничеством в течение длительного периода времени. Могли ли идущие извне усилия по национальному строительству действительно помочь беднейшим в мире странам, где подобная инфраструктура если и существовала, то находилась в полном упадке? Ответ на этот вопрос был очевиден.

Империалистические рекомендации были также обречены на провал из-за короткой памяти их авторов. Призывая к возвращению имперских порядков в международных институтах, они отказывались признавать, что времена изменились. Эпоха мандатов Лиги, Яна Смэтса и Вудро Вильсона оказалась по другую сторону феномена, претендовавшего на роль наиболее выдающегося достижения международного правительства – глобализации национального самоопределения. Если ООН и имела авторитет в тех странах, куда, по мнению Мэллаби и других, требовалось вмешательство, то только из-за исторических ассоциаций с концом колониализма. Европейцы в глазах остального мира до сих пор оставались колонизаторами; было бы со стороны США предусмотрительно присоединяться к ним? Фактически по мере роста враждебности по отношению к американскому вмешательству в дела других стран движение за национальное строительство ослабело. После Афганистана и Ирака и без того умеренный энтузиазм Вашингтона в этой сфере полностью иссяк.