Власть над миром. История идеи

Хотя «ответственность защищать» заново утвердила центральную роль ООН, последствия первых балканских интервенций вызывали опасения. Устанавливая для себя право на вмешательство, международное сообщество оказалось обречено на то, что его будут судить по результатам, – в конце концов, в основе новой доктрины суверенности лежали последствия того, как те, в чьих руках находится власть, распоряжаются ею. Тем не менее последствия балканских войн 1990-х гг. показали, что результат интервенций остается непредсказуемым. Свержение диктаторов и устранение военной тирании не означало немедленный переход к демократическому миру. Реальность оказалась более запутанной, чем теория. За десятилетие в Боснии иностранные эксперты так и не смогли объединить страну, раздробленную на фрагменты в ходе войны. В Косове, где интервенционисты впервые добились успеха, после ареста Милошевича царили хаос и разгул преступности. Когда недавно выбранный президент Джордж У. Буш посетил с визитом крупную американскую военную базу в Кэмп-Бондстил в Косово, «Тайм» написала: «Судя по всему, существование демократических институтов не обязательно означает доминирование демократической многонациональной политической культуры. А это, в свою очередь, говорит о том, что национальное строительство может оказаться настолько долгосрочным проектом, что миротворческая миссия на Балканах будет постоянной». Далее последовали Афганистан и Ирак. С учетом невероятного хаоса, оставшегося после американской оккупации в Ираке, где вторжение развалило функционирующее государство, неудивительно, сколь малого успеха американцы добились в Афганистане, где о государственности знали лишь понаслышке[492].

В эпоху, когда борьба за демократию привлекала все больше последователей и когда ООН регулярно задействовали в строительстве парламентских демократий в таких частях света, где раньше о демократии не шла и речь, подобные случаи влекли за собой тревожные последствия для тех, кого тревожила судьба «недееспособных государств». В 2000 г. британский чиновник из Европейской комиссии Роберт Купер предупреждал об угрозе, которую представляют для мира территории, где «правит закон джунглей».

Купер считал, что западные государства должны уходить из подобных мест, поскольку там их интервенции не приносят результатов. Однако как можно было просто уйти, когда в основе «обязанности защищать» лежала идея о ее благотворности? Тем не менее, по данным журнала «Иностранная политика», впервые опубликовавшего собственный рейтинг недееспособных государств, в 2005 г. 33 страны уже были недееспособны, а 43 приближались к этому статусу, поэтому список демократических государств, наоборот, сокращался. Если интервенции и продвижение демократии – действительно единственный долговременный способ предотвратить социальную дезинтеграцию и массовые нарушения прав человека, то ООН придется сократить свою деятельность[493].

Двусмысленность в концепции «обязанности защищать» порождало ее происхождение. Дэнг был в первую очередь обеспокоен тем, как предупредить распад государства, который привел к внутренним перемещениям населения в странах Центральной Африки: военные интервенции его не интересовали. С другой стороны, большинство теоретиков после Косово были озабочены подготовкой законных оснований для международного военного вмешательства, и поэтому, хотя многие члены ООН проявляли недовольство, «обязанность защищать» упоминалась в контексте возможных или уже имеющих место интервенций. Когда бирманская хунта запретила поставки населению страны гуманитарной помощи после циклона 2008 г., Бернар Кушнер, на тот момент являвшийся министром иностранных дел Франции, заговорил об «обязанности защищать», однако это вызвало противоречивую реакцию, и вопрос остался в подвешенном состоянии до тех пор, пока в следующем году Пан Ги Мун не прояснил ситуацию, высказавшись за узкую, но активистскую интерпретацию, позволяющую применять данную концепцию только в особых случаях: при геноциде, военных преступлениях, этнических чистках и преступлениях против человечности[494].