Власть над миром. История идеи

«Я за Лигу Наций, – провозгласил Ллойд Джордж в сентябре 1818 г. – В действительности Лига Наций уже существует. Британская империя – вот Лига Наций»[150]. С нынешней точки зрения это было на удивление интуитивное представление о том, какой станет Лига Наций. Однако связь между подъемом Лиги и имперскими идеями приводит нас к важному вопросу: как получилось, что британский политический истеблишмент, традиционно относившийся с недоверием к мирным соглашениям, заключавшимся по ту сторону пролива, внезапно сам пришел к идее Лиги Наций? Сохранение англо-американского альянса в мирное время было жизненно важным с точки зрения многих британских государственных деятелей, обеспокоенных сохранением империи; эту точку зрения разделял и Вильсон, публично говоривший в Лондоне о необходимости создания «единой мощной группы наций, которая станет гарантом мира во всем мире». Президент одобрительно относился к идее англо-американской солидарности, но в то же время понимал, что американское общественное мнение требовало более широкого и всеобъемлющего союза государств, а не просто «эгоистичного и сковывающего альянса», ничего похожего на старый трансатлантический англосаксонизм[151]. Общественное мнение в Британии также активно поддерживало Лигу Наций. Наследники Кобдена в различных организациях, в частности в Союзе за демократический контроль, настаивали на прекращении секретной дипломатии и на более демократичной внешней политике; другие группы, в частности Ассоциация за Лигу Наций, выросшие из довоенного интернационализма, открыто призывали к какой-либо форме организованного мира. На сторону Лиги встала Лейбористская партия. Политическая элита Уайтхолла раскололась. Некоторые считали любые разговоры о международной организации преждевременными, другие утверждали, что их нельзя игнорировать, а следует использовать во благо Британии и империи в целом. Были и такие, кто подобно заместителю министра иностранных дел Роберту Сесилу, сыну знаменитого скептика лорда Солсбери, действительно верил в идею Лиги; Сесилу не меньше, чем Вильсону, она была обязана своим появлением. Размышляя о форме послевоенной организации, британцы меньше, чем американцы, увлекались идеями легализма. Будучи самым влиятельным государством в мире, Британия никогда особенно не полагалась на законы с их потенциальными ограничениями; гораздо больше внимания в Британии уделялось практической стороне, функциям новой организации и ее бюрократическому устройству. Леонард Вулф, некогда служивший в колониях, написал для социалистического Фабианского общества отчет о международном правительстве, который поражал обилием деталей, касающихся административных проблем. Доклад попал в британское Общество за Лигу Наций, которое служило проводником идей непосредственно в Министерство иностранных дел. Не обошлось и без привлечения связей в среде лондонской элиты: Вулф и его супруга Вирджиния, помогавшая ему в написании доклада, были близки к Роберту Сесилу, который продвигал в британском правительстве идею Лиги. Благодаря ему «Международное правительство», опубликованное в 1916 г., широко циркулировало в Уайтхолле и оказало такое влияние на Министерство иностранных дел, что многие официальные проекты «Международного правительства при Лиге Наций» оказались, по сути, состряпаны из отрывков работы Вулфа[152].

Однако дело нужно было выиграть в верхах, и даже в 1917 г. его исход еще не был определен. Ранее в этом году влиятельный секретарь имперского Оборонного совета Морис Хэнки суммировал для министров основные варианты развития событий после войны следующим образом: a) «какого-либо рода международная организация, например лига, для принудительного установления мира»; б) «лига, похожая на Концерт Европы, сформированный после 1815 г.»; в) «пересмотр… баланса сил»[153]. Некоторые открыто возражали, что последний давно обесценили многочисленные выступления политиков с обеих сторон. Первый вариант базировался на идеях, продвигаемых американской Лигой за установление мира, Вулфом и либералами, в частности лордом Брайсом, однако он подразумевал доктрину коллективной безопасности, которая выходила далеко за рамки представлений большинства сторонников арбитража. К тому же ей сопротивлялись британские коллеги конгрессменов, консерваторы наподобие лорда Керзона, обеспокоенные тем, что это ограничит для Британии свободу выбора в сфере внешней политики. Хэнки был против по этой же причине. Однако в кабинете имелись и сторонники этой идеи, в первую очередь Роберт Сесил, который впоследствии возглавил британскую делегацию на переговорах по образованию Лиги в Париже. Сесил даже выпустил собственный меморандум по «предложениям о сокращении поводов для будущих войн», в целом развивавший подход его соперника Эдварда Грея, который занимался данным вопросом с самого начала войны.