Власть над миром. История идеи

Первоочередной проблемой, с которой столкнулся Нансен, были русские белоэмигранты, рассыпавшиеся по всему миру. Декабрьским декретом 1921 г. они лишались национальной принадлежности, поэтому нуждались в новом легальном статусе. Решением стал интернационально признанный документ – так называемый Нансеновский паспорт, являвшийся, по сути, первым международным удостоверением личности, которое позволяло его держателю въезжать в страны, требующие предоставления подобного документа, и путешествовать. Неудивительно поэтому, что когда русский казачий офицер Иван Соболев покинул свою часть в китайском Туркестане, прошел через расположение китайской армии и два года пропутешествовал по миру на велосипеде и мотоцикле, то книгу, посвященную этим путешествиям, он назвал «Нансеновский паспорт» – в честь документа, благодаря которому они стали возможны[186].

Появление Нансеновского паспорта стало поразительным свидетельством того, как поднимающий голову национализм и идеологические конфликты привели к укреплению интернационализма. В конце XIX в. господствующей тенденцией был отказ от паспортов. Война 1914–1918 гг. привела к их повторному введению, а в 1920 г. Лига созвала одну из первых технических конференций по вопросу стандартизации паспортов. Импровизация Нансена, таким образом, вписалась в общее переосмысление отношений между мобильностью и безопасностью в современном мире. По мере того как новые национальные государства принимали законы о гражданстве, не распространявшиеся на меньшинства или – в случае с Россией – на политических оппонентов, целые народы были вынуждены скитаться, обладая только временными удостоверениями или свидетельствами о рождении, выданными какой-нибудь развалившейся империей. Нансеновский паспорт предлагал решение этой проблемы; таких паспортов было выдано около 450 тысяч. Тот факт, что удостоверение личности, признаваемое властями национальных государств, выдавалось Лигой, демонстрировал, насколько далеко продвинулась за прошедшие годы идея международного правительства.

В то же время Лига переоценивала свои достижения по облегчению положения беженцев в лагерях и городках из лачуг, где ютились русские, армянские и греческие переселенцы на Балканах. Вместе с благотворительными организациями наподобие Ближневосточного фонда – по дороге к монастырю Кайзариани из Афин до сих пор можно видеть следы одного из лагерей, основанных этим фондом, – Лига создавала и финансировала большие палаточные лагеря и привозила туда врачей, чтобы остановить распространение эпидемий. В 1923 г. Лига помогла греческому правительству получить заем на переселение сотен тысяч беженцев из Малой Азии, а затем создала Комиссию по делам беженцев, которая занялась строительством новых районов и даже небольших городков. Это тоже было в новинку: до 1914 г. гуманитарная помощь относилась к сфере благотворительности. Однако теперь она приобрела такую важность, что стала прерогативой правительств.

Влияние Лиги в подобных ситуациях было огромным, однако проблем становилось еще больше, а фонды постепенно исчерпывались. Чтобы придать группе Нансена законный статус, ее превратили в Службу по делам беженцев при Международной организации труда, тем самым вписав в систему международной бюрократии. Однако правительства отказывались признавать – как откажутся снова после 1945 г., – что беженцы могут стать постоянной проблемой мирового порядка, основанного на принципе национальных государств, и это оказалось препятствием на пути международных акций, предпринимаемых Лигой (а позднее ООН). Служба по делам беженцев финансировалась скудно, а после смерти Нансена в 1930 г. совсем лишилась былого энтузиазма. В память о Нансене при МОТ была создана Нансеновская организация по вопросам беженцев, однако она являлась автономным органом и даже формально не относилась к Лиге. Недовольство Лиги – и ее членов – относительно любых предложений, касающихся постоянного наблюдения за положением беженцев, было очевидно. Нансеновский офис получил годовую субсидию от Лиги вместе с инструкцией свернуть свою деятельность в течение десяти лет.