Внучка

– Когда она достигла совершеннолетия, ее выпустили… – продолжил Лео Вайзе, словно вспомнив о госте. – Она уехала в Берлин. Такие, как она, все подались в Берлин. – Он рассмеялся. – Но она там не осталась, все они потом вернулись. До объединения она работала на вагоностроительном заводе. Иначе села бы за решетку. Я знаю, что вы думаете, – в ГДР все было неправильно. Параграф двести сорок девять – правильный параграф. Кто может, но не хочет работать, должен быть наказан. После объединения она опять сошлась с этим типом, с которого все началось. Теперь он ходил с лысым черепом, в куртке-бомбере и берцах. И они терроризировали подростков с выбритыми и крашеными волосами и вьетнамцев. Били тараканов, как они выражались… А еще он торговал наркотиками. Причем в таких масштабах, что уже возомнил себя наркокоролем. Полиции он был не по зубам, но в девяносто первом его застрелили. Перед его же собственным борделем, где работали чешки. После этого Свеня пропала.

Ирма хотела что-то сказать, но Лео Вайзе выразительно посмотрел на нее и сказал:

– Ирма, надо же чем-то угостить нашего гостя. Кофе? Или твоим яблочным пирогом?

6

– Биргит хоть иногда вспоминала обо мне? – спросил Лео Вайзе, когда его жена ушла в дом.

– Пока Биргит была жива, я ничего не знал ни о ее дочери, ни о вас. После ее смерти я нашел ее записки, в которых она писала о вас.

– Она ведь была еще молода, ей еще жить да жить. Как это случилось?

– Несчастный случай. Она была без сознания и утонула. Вы когда-нибудь говорили Свене, как она к вам попала?

– А зачем нам это было делать?

– Я просто спросил. Могу я воспользоваться вашим туалетом?

Лео Вайзе сказал ему, как пройти в туалет: через кухню, рядом с входной дверью. На обратном пути Каспар остановился в кухне и посмотрел, как хозяйничает фрау Вайзе.

– Я могу взять поднос, – предложил он.

– Спасибо.

Она принялась резать пирог.

– В последний раз я слышала о Свене девятнадцать лет назад. Она жила во Франкфурте-на-Одере. Она позвонила мне и попросила денег.

– Вы видели ее тогда?

– Да. Мы встретились на вокзале. Она выглядела ужасно. У меня просто сердце защемило от ее вида. Я хотела поговорить с ней, помочь ей. Но ей нужны были только деньги. На прощание она меня поцеловала. Моя девочка… Поцеловала и ушла.

– А кто такой Рауль?

– Он заходил к нам много лет назад. После объединения он уехал на Запад, неплохо там устроился, встал на ноги и хотел видеть Свеню. В Торгау девушек и юношей держали отдельно, но иногда им все же удавалось пообщаться. Он оставил свой адрес, чтобы Свеня могла с ним связаться. Я потом дам вам его. А сейчас надо идти, а то Лео рассердится.

Они пили кофе, ели пирог. Разговор не клеился. Каспар спросил, чем интересовалась Свеня, чем она увлекалась. Ему скупо ответили, что она была хорошей спортсменкой, играла в волейбол и баскетбол, много читала – исторические, приключенческие романы – и, конечно, была хорошей пионеркой. Потом Каспар, не удержавшись, поинтересовался судьбой Вайзе после объединения.

– Они стояли перед зданием комитета и кричали: «Нет политике убийства городов!» Как будто это я угробил старый город! Девяносто процентов производственной мощности строительных предприятий шло на панельные коробки, таков был государственный план, тут я ничего не мог изменить. Никто тут ничего не мог изменить. А остальных десяти процентов было слишком мало для сохранения старого города.

– Вам ведь тогда было чуть больше пятидесяти – чем вы занимались после объединения?

– Меня выбрали от ПДС[33] в местный совет. Звали и в муниципальное управление. Но в Потсдаме были против моего продвижения в Гёрлитце. Потому что я, мол, был связан с госбезопасностью. Конечно, я был связан с госбезопасностью – а как я мог управлять городом без взаимодействия с госбезопасностью?

Ирма коснулась его руки.

– Если бы ты пошел в муниципальное управление, мы бы не смогли купить дом. Не было бы счастья, да несчастье помогло.

– Я работал в страховой компании «Фольксволь». Я знал своих людей, работал эффективно. – Он рассмеялся. – Если бы я был не просто связан с госбезопасностью, а служил в ней, я бы работал еще эффективнее. Эти парни любому могли впарить что угодно.

– Вы жалеете о том, что ГДР больше нет? – опять не удержался Каспар.

– Жалею? Что толку жалеть? Мы проиграли, вот и все. А чтó мы проиграли – один раунд или всю битву, или борьба еще продолжается, – я не знаю. Мы, конечно, наделали немало ошибок, на которых можно учиться. Я тоже в свое время выступал против Ульбрихта и был за Хонеккера. Я мало знал и мало думал. Думать надо! – Он вызывающе посмотрел на Каспара и постучал себя по лбу пальцем. – Думать!

Провожая Каспара, фрау Вайзе незаметно сунула ему в руку записку: «Рауль Бух, Бонн, 53125, Таубенштрассе 12, 0228411788».

7