Внучка

– Да-да, конечно, я помню того типа из Нижней Саксонии, – кивнул Кегельман. – Он побывал тут в каждой деревне, и везде его поднимали на смех. Собирать по улицам скинов и устраивать с ними национал-поселение – чушь собачья! По-моему, он сам вырос в одном из таких поселений. Представьте себе: у прадеда-эсэсовца усадьба в Нижней Саксонии, дед, депутат от Немецкой имперской партии[35], наследует эту усадьбу, отец покупает для брата соседнюю усадьбу, чтобы сделать из деревни национал-поселение, и организует Патриотическую немецкую молодежь[36]. Потом усадьба достается в наследство старшему сыну, а младший – наш доблестный нижнесаксонец – отправляется искать счастья на чужбине, как это всегда бывало с младшими сыновьями. Свое счастье он ищет на Востоке, а параллельно продолжает дело своих предков, пытается основать национал-поселение. Найти усадьбу ему не удается, иначе я бы об этом услышал, но где он сейчас – продолжает ли поиски или вернулся на родину, узнав, что там опять кто-нибудь продает по соседству усадьбу, – я не знаю. Нет, ну надо же такое выдумать – собирать по улицам скинов и с ними…

Кегельман покачал головой.

Когда Каспар поблагодарил его и пошел к машине, он крикнул ему вслед:

– Ломен! Съездите в Ломен! Мне кажется, кто-то говорил, что этот нижнесаксонец живет в Ломене и держит там закусочную. Там есть – во всяком случае, была – закусочная, в которой я когда-то пару лет назад ел как раз нижнесаксонские колбаски с капустой.

Закусочной в Ломене больше не было. От нее остался только деревянный киоск с навесом, перед которым стояли стол и две скамьи. Каспар обошел вокруг заросшего высокой травой киоска. На двери висел ржавый замок. Здесь давно ничего не готовили и не ели. В саду за забором в нескольких метрах от киоска работала женщина. Она то и дело поглядывала на Каспара. Он подошел к забору и заговорил с ней.

– Да, здесь вкусно готовили. Но место глухое, клиентов нет. Хотели отремонтировать и расширить дорогу, чтобы можно было быстрее ездить из Гюстрова в Бредцов, да так и не собрались.

– Нижнесаксонская кухня, насколько я…

– Какая там еще нижнесаксонская кухня? Потому что он с Запада, что ли? Колбаски! Вареные и жареные. И капуста.

– А как у него… получилось с этими молодыми людьми, которых он привез с собой?

– Он же женат. Мужчины все разъехались. Вы что, хотите купить эту закусочную?

– Надо сначала посмотреть на нее изнутри. Я бы ее разобрал и увез в другое место.

– Поговорите с ним. Его дом рядом с водонапорной башней.

10

Каспар пошел пешком. Тротуаров в деревне не было. Потому что не было ни машин, ни велосипедов, ни тракторов. Через два дома в саду тоже работала женщина и, подняв голову, посмотрела на прохожего. Каспар поздоровался. Она не ответила. Усадьбы пока не попадались. Каспар видел только дома для «маятников» – деревенских жителей, работавших в городе, – и пенсионеров. На одном он заметил вывеску страховой компании. Дом, к которому его направили, тоже мог бы стоять где-нибудь на городской окраине.

Каспар постучал и прислушался. Ни шагов на лестнице, ни шороха гравия на дорожке. Он обернулся, обвел рассеянным взглядом унылую панораму: улица, соседние дома, церковь без колокольни, какое-то здание за ней – не то сарай, не то склад, – водонапорная башня, сады и луга, две пасущиеся лошади. Людей не было. Он не слышал ни детских голосов, ни собачьего лая, ни щебета птиц, ни шума мотора. Вокруг было тихо и пусто.

Когда он уже собрался вернуться к машине, дверь открылась.

– Слушаю вас.

Пышная женщина в длинном голубом платье с короткими рукавами, красивая матрона. Неужели это та самая Свеня с автобусной остановки во Франкфурте-на-Одере? Выражения превосходства и безразличия к происходящему, которое отметила в ее взгляде Биргит, Каспар не увидел. Как не заметил и неприступного, вызывающе-манящего выражения, запечатленного на фото Рауля Буха. Зато ему бросилась в глаза усталость. Не та, что бывает после двух-трех бессонных ночей, а другая, – казалось, этой женщине любое движение, сама жизнь уже давно стоит немалых усилий. В то же время в ее облике многое очень напоминало Биргит: рот, темные глаза, темные волосы, и даже голос показался ему знакомым.

– Фрау Свеня Вайзе?

На пороге появилась долговязая рыжеволосая девочка лет пятнадцати в пестрой юбке и пестрой блузке. Прислонившись к дверному косяку, она внимательно посмотрела на Каспара. Потом вышел короткостриженый мужчина в белой футболке с татуировками на руках, на полголовы выше женщины.

– Ренгер. А вы кто? – ответил он за нее.

– Каспар Веттнер. Фрау Ренгер, вы не уделите мне несколько минут? Я хотел бы поговорить с вами с глазу на глаз. То, что я должен вам сказать, касается только вас.

– Что касается, а что не касается моей жены, решаю я. Свеня, идите с Зигрун в кухню. Я послушаю, что он скажет.

Каспар растерянно покачал головой.

– Я хотел бы поговорить с вами, фрау Ренгер. А что вы сочтете нужным рассказать вашему мужу – это дело ваше.

– Так не пойдет! – решительно и громко заявил мужчина.

Она коснулась его руки и мягко произнесла: