Во имя человека

А как я рада за маму, наконец-то она стала по-настоящему счастлива: так и чувствуется, что жизнь ее стала полнее, прямо-таки на глазах сполз с мамы ограничивавший ее панцирь!

Как-то я позвонила маме.

Она сразу же сняла трубку, как обычно, ждала моего звонка.

Но сказала каким-то новым голосом, бодро-веселым и взволнованным:

— Ну, наконец-то!.. — Помолчала, передохнула, засмеялась: — Вот Илья Николаевич с тобой хочет поговорить.

— Он приехал?.. — обрадовалась я.

— Он приехал и поздравляет тебя, Леша! — сказал Илья Николаевич и тоже засмеялся. — Свадебный подарок за мной!

— Спасибо! А вы… надолго приехали?

— На целый месяц, Лешка ты моя!..

— Ну… и хорошо!

Мы оба еще как-то неловко помолчали, потом он уже поспешно сказал:

— Ну, до завтра!

— До завтра!

И повесил трубку. Повесила и я… Вот бы хорошо, если бы все у них с мамой наконец наладилось!.. И по мне она не будет так скучать!..

Приехал Баклан с ночной смены, — он заменял Федю, — разбудил меня, сели мы втроем завтракать. Или слышала тетя Паша мой разговор по телефону с мамой, с Ильей Николаевичем, только поглядывала на меня весьма и весьма выжидательно. А я почему-то боялась сказать Баклану о приезде Ильи Николаевича. И по голосу мамы, и по его голосу я уже понимала, что сейчас, когда я — замужем, живу отдельно, своей семьей, главное и формальное препятствие: «У меня ведь Лена», — устранилось.

Формальное?.. Да, именно формальное, как ни парадоксально.

И по их счастливым голосам я уже понимала, что все у мамы может решиться. А ведь это ханжество, Лена, в чистом виде ханжество: дочь, видите ли, только что вышла замуж, и как, дескать, будет выглядеть со стороны, что ее мать почти тут же — тоже выходит замуж!.. А ведь именно поэтому мне было никак не сказать Баклану о приезде Ильи Николаевича.

— Ну, сейчас высплюсь, — Баклан устало потянулся, улыбнулся мне, стал закуривать, — и — по новой!

Я обрадовалась: сейчас он ляжет спать, ведь нам с ним сегодня в вечер, в свою смену, а я пока сбегаю одна к маме! Но все-таки удержалась, слава богу, хоть не стала уговаривать его ложиться поскорее, а просто молчала. Тетя Паша вздохнула, все приглядывалась ко мне, проговорила негромко:

— Илья Николаевич вчера приехал.

— Ну?! — обрадовался Баклан. — А когда свадьба?

Господи, Борька, до чего же я тебя люблю!..

— Ну, что?! — торжествующе спросила меня тетя Паша, будто знала, что со мной происходит.

— Ну, сразу уж и свадьба… — начала я.

— А — как же? — удивился Баклан. — Хватит Надежде Владимировне тянуть себя за нервы, хватит!

Тетя Паша, все глядя на меня, опять вздохнула:

— Да, больше уж ей вроде нечем отговариваться.

Баклан щелкнул меня легонько по носу:

— Ну, товарищ начальник, бежим к Надежде Владимировне?!

— Бежим! — неожиданно для себя согласилась я и тоже облегченно засмеялась.

— Ну, тогда я уж надену парадное! — сказал Баклан, встал, пошел переодеваться.

— Не сердись на меня, старуху, — негромко и мягко проговорила тетя Паша, — но никак не могу я тебя понять.

— Да ведь как-то… — я окончательно побагровела.

— Ну, ладно-ладно, не буду: беги, радуйся! — сказала она и задумчиво договорила: — А еще сама рассказывала, что Надежда Владимировна все и обо всем учила говорить до конца, чтобы от утайки ложь не получилась… — помолчала ожидающе; и я молчала, не зная, что сказать. — Или она это, как вы говорите?.. Ну, только формально так считает, что надо обо всем говорить до конца, а?..

— Да что вы?!

— Сколько ему сейчас?

— Илье Николаевичу? Сорок шесть.

— Был женат?

— Вдовец.

— Дети?

— У него не было их… Вот вы-то, тетя Паша, все и обо всем без утайки!..

Она посмотрела еще мне в глаза, положила руку на плечо, очень серьезно сказала:

— Вот что еще, девка, я должна тебе по моей старости посоветовать: взрослей! И как можно скорее: пора уже! А то, знаешь, некоторые состариться успевают, а повзрослеть как-то так и не удосужатся. Этакие, знаешь ли, младенцы с бородкой и лысиной.

— Он любит маму… И она его.

— За чем же дело встало?

Спасибо Баклан влетел в комнату, покрутился перед нами:

— Ничего я вырядился?!

И я тотчас с облегчением встала, мы пошли. Да тетя Паша все-таки не удержалась, сказала вслед нам:

— Таких мужиков, как этот ваш Илья Николаевич, поискать: сколько лет он Надежду Владимировну ждет?!

— Поедем на машине? — попросила я Баклана.

Он глянул на меня, будто понял что-то, подмигнул: «Знай наших, да?!» Я постояла у парадной, пока он вывел «Волгу» из гаража, подъехал. Привычно-внимательно оглянула, чисто ли вымыта машина, села рядом с Бакланом, захлопнула дверцу, мы поехали.

— Эх, удалось бы все-таки выяснить наконец, в чем было дело у Надежды Владимировны и Ильи Николаевича?.. — глаза у Баклана светились любопытством.

И вот тут уж я до конца поняла, почему никак не решалась сказать ему о приезде Ильи Николаевича, почему даже чуть обрадовалась, что он ляжет спать, а я одна сбегаю к маме: будто боялась, что такой разговор может возникнуть, боялась за маму, за себя. Опять самозащищенность?! Или даже подозревала, что во всей этой истории поведение мамы небезупречно?.. И заволновалась уже по-настоящему.