Во имя человека

— Извини, Гринька, — сказал я и пожал ему руку, лежавшую на громадном руле.

— Слушай, Серега, — радостно проговорил он, — ты придержись руками за что ни есть: не выпал бы из кабины…

— Неужели голубка сюда едет? — сфантазировал я.

— Ну! — Он достал из внутреннего кармана измятую и запачканную маслом телеграмму, побывавшую, видимо, во многих руках. — Читай, Серега!

«Гришенька, не могу без тебя. Из института уволилась, еду, встречай. Твоя Галка».

Он бережно взял телеграмму, спрятал ее в карман.

— Рад за тебя, Гриша! Так мне и казалось, что зря ты на нее наговаривал.

Он долго молчал, глядя на дорогу перед собой. Было уже совсем темно, глухо гудела темная тайга, стоявшая вплотную к дороге. Гринька включил фары и ближнего, и дальнего света: весь мир, казалось, был заполнен сплошным стеклярусом дождя.

— Если бы не хватило у меня сил, Серега, уехать тогда из страны синих гор, — наконец заговорил Гринька, — не было бы у нас с Галкой жизни, уж поверь мне!

— Ты прав.

— Думаешь, мне легко было ждать ее здесь? А она ведь — красивая, не то что твоя Санька. Шучу-шучу, механик, это я от радости самоконтроль потерял. Другой раз ночью проснусь, аж зубами, веришь ли, скриплю: в стране синих гор — полно курортников, так бы, кажется, и кинулся в самолет.

— Хватило сил вытерпеть?

— Не было у меня другого выхода, Серега! Первый шаг Галка моя уже сделала, дальше у нее должно легче пойти, а?!

— Правильно, Гриша! Только…

— Ну?! Договаривай!

— Ты все сделал правильно, и дальше у вас с Галкой, надо думать, пойдет легче, а только довольно жесткому испытанию ты ее подверг, понимаешь ли!

— Только ее?

— И себя, конечно.

Мы проехали еще километров пять до поворота, я незаметно для себя задремал. Очнулся оттого, что Гринька легонько тронул мою руку.

Стоял на трассе невысокий щупленький мужчина в дождевике с накинутым на голову капюшоном, поднимал руку.

— Случайный человек, Серега, — сказал мне Гринька, чуть притормаживая машину, пояснил: — В этом место к трассе по тайге тропок нет.

— Останови все-таки. Не молотить же ему отсюда по грязи да дождю. Не ты, так следующий его возьмет, а нас — все-таки двое.

Я распахнул дверцу. Мужчина вежливо сказал:

— Вот спасибо, товарищи! — Помедлил секунду, легко и пружинисто поднялся в кабину, сел рядом со мной, захлопнул дверцу, спокойно представился: — Я из геологической партии.

Я сразу узнал его по фотографии, которую мне показывал Кузьмин. Он сдвинул с головы капюшон; лицо его заросло густой черной бородой, из нее далеко вперед высовывался вислый нос, над левой бровью — небольшой шрам, как и на фотографии; только был он теперь совершенно лыс.

Гринька перевел глаза с него на меня, спросил Воронова:

— А вам куда, — собственно, папаша? — и тронул самосвал.

— Да здесь недалеко, километров восемь.

— Будет сделано, — готовно согласился Гринька.

— Вот уже шестой десяток мне, молодые люди, а все не могу с таежной жизнью расстаться. В городе — жена, двое детей, а мне не сидится дома. — Он чуть улыбнулся, точно приглашая нас с Гринькой извинить такую вот его милую слабость.

— Ваше положение еще ничего, — сказал Гринька, — а ко мне вот — жена едет! — Сняв руку с руля, он полез за пазуху.

Воронов не двинулся, но локтем я почувствовал, как вдруг напряглось его тело.

— Читайте телеграммку. — Гринька достал ее из кармана, протянул Воронову.

Тот взял ее, стал читать, а я левой рукой вдруг ощутил большой гаечный ключ. Когда и как Гринька успел просунуть его на сиденье между нами?

— Ну, что ж, поздравляю. — Воронов протянул телеграмму обратно Гриньке. — А вы не инженер, извините? — обратился он ко мне.

Гринька опередил меня:

— Серега еще через годик инженером будет, пока он — механик крана.

Наш самосвал ехал все тише, с трудом и неловко уступая дорогу встречным машинам.

— Большая неприятность у нас, папаша! — сказал я. — Ровно две недели назад у нас на кране убили крановщика Игната Прохорова! Был он когда-то в заключении, по молодости лет попал под влияние какого-то Воронова.

— А может, я и есть тот самый Воронов?

— Чего у нас в тайге не бывает… — спокойно сказал Гринька, притормаживая самосвал, стараясь развернуть его поперек дороги.

В это мгновение Воронов выскочил из кабины. Гринька резко затормозил, я прыгнул, провалился в кювет чуть не до пояса. В боковом свете фар за сплошной пеленой дождя мне показалось, что на обочине леса мелькнули четыре фигуры. И впереди нас, и сзади нетерпеливо скопились самосвалы. Я залез снова в кабину. Гринька торопливо повел самосвал дальше, стараясь скорее разрядить пробку на дороге.

— Разденься, — сказал Гринька, не отрываясь от руля. — Твоя одежда мигом высохнет. Только смотри, не сожги ее: у меня печки тепленькие! И перестань переживать как девочка, а то у меня уже во рту кисло стало от твоих угрызений!.. Ну, упустили! Сейчас его в тайге не возьмешь, хоть график всей трассы нарушь, понял? Мы с тобой не преступников ловить обучены, а другим делом заниматься.

14