Во имя человека

Между вечерней и ночной сменами, когда все мы сошлись за столом, я рассказал своим о просьбе Морозовой. Сначала было тихо. Мне вдруг стало тревожно. Зимы здесь суровые — до шестидесяти градусов. Ну, пусть даже сорок: откуда нам воду брать? Ведь инжектор качает ее в котел каждые полчаса, все время должен быть большой запас незамерзшей воды. В самом кране тепло, смазка лебедки может остаться прежней, а сумеем ли мы достать масло для катков поворота и блоков стрелы? Нужно специальное, морозоустойчивое: наше обычное масло мгновенно схватится этим страшным морозом, полетят и вкладыши подшипников, и сотрутся тросы, скользя по канавкам неподвижных блоков. Какой груз нам придется перерабатывать на железной дороге, какие готовить стропы? Да и много еще чисто технических вопросов, но самое главное, пожалуй: как доверить демонтаж, а затем и монтаж наших кранов людям Вани Пушкарева? Народ у него разный, настоящих специалистов не так уж много: вон сколько времени конусы инжекторов нам вытачивали! Значит, не могу я оставлять демонтаж и монтаж крана без своего глаза, вот какие петушки… А ведь и Наташа Левашова не уйдет в порт на отпуск, не оставит свой кран, нет! Да и Петр Петрович Петухов, и Борис Васильевич Панферов… Значит, остались мы, механики кранов, без отпуска в эту навигацию! А тут еще и Алла Викторовна простудилась. Даже на совещание к Морозовой не могла поехать. Температура у Рабацкой. Трудно ей, конечно, с непривычки в этих тяжелых условиях. А кто без Аллы Викторовны составит технологические карты демонтажа и монтажа? То есть в документах каждого крана имеются, конечно, такие карты, присланные еще с завода, да ведь за эти годы, что мы работаем на кранах, многое и ремонтировалось.

Да, Серега, выход только один: придется отложить на год отпуск, ничего уж тут не поделаешь! Спишусь с институтом, переведусь на заочное отделение, попрошу прислать все руководства. Да и Мише придется сделать то же самое. Выполним мы с ним прямо здесь, на строительстве, все задания и курсовые проекты. Ну, а уж для дипломного проекта придется брать трехмесячный отпуск.

А если мне попробовать уговорить и всех других не уходить в отпуск? Своими бы руками и разобрали кран, и собрали бы на железнодорожной платформе. Уж ни одну бы мелочь не упустили, всю зиму работали бы спокойно. Но кран — только железяка без людей! А если они не отдохнут как следует после этой тяжелой навигации, какой ждать от них работы зимой?!

Я поставлю вопрос нейтрально. Может, кто и сам не захочет уходить в отпуск? Нет, заставлю всех уйти в отпуск на месяц, пусть вернутся отдохнувшими. А за это время с людьми Пушкарева переставлю кран на платформу, подготовлю его к работе.

А что, к примеру, Смоликову делать в городе? В очередное самолечение уходить? Так он теперь в этом вроде и не нуждается уже. Или Катя? У нее свои счеты с Вороновым. Может, чуть и успокоится она душой, если схватим мы Воронова. Или Санька? Ну, чего, спрашивается, она будет месяц в городе бегать по кинам и танцам, если и здесь все это есть? Девчуха она здоровая, зачем ей отдых? Однако пусть сама решает, пусть… А вот Миша Пирогов пускай съездит: и с матерью повидается, и в институт зайдет, уладит наши с ним дела. И Сашке Енину надо побыть дома хоть месяц, не тот уже у него возраст. А тетю Нюру проводим на пенсию, заслужила она. Тем более понтон всю зиму будет стоять под снегом.

Прошло уже минут пять, но за столом все молчали, доедая ужин. Потом Сашка Енин, отодвинув пустую тарелку, начиная неспешно закуривать, поднял ко мне осунувшееся лицо, проговорил негромко:

— Придется, Серега, сварить бачки для воды литров на пятьсот. Поставить их прямо в кабине крана, найти уж как-нибудь место для этого. Будем загружать их прямо снегом, он быстрехонько у топки в воду превратится.

— Правильно, — вздохнула Катя. Она тоже похудела, лицо ее точно сделалось меньше. — К железнодорожной водоразборной колонке не наездишься, да и путь не всегда будет свободен.

— На котел запасные фильтры для очистки воды придется поставить, — сказала Санька. — Снег за тридевять земель возить не будешь, а на железной дороге — он грязный.

Саньке все нипочем: ей только выспаться как следует, и — глаза ясные, лицо свежее, розовое.

— О смазке, Серега, договорись с Пушкаревым, — ровным голосом выговорил Смоликов. — А еще лучше — с Сашей Костылевым.

Глядя на него сейчас, я почему-то видел того спокойного и воспитанного мужчину, который был тогда вместе со мной и Санькой в клубе на танцах.

— Ты насчет грузов, Серега, у Морозовой узнай, — сказал Миша Пирогов, пригладил свою белобрысую челочку ладошкой. — Ведь не одним грейфером нам, наверно, придется на железной дороге работать?

Я понимал, что вопрос Миши относится к нашим с ним институтским делам, но об этом было еще рано говорить, поэтому я только кивнул ему, сказал:

— Хотелось бы после месячного отпуска снова собраться всем вместе на строительстве и дальше работать своей командой…