ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

— Да, ланзамачур, — сказал он, выглядя так, словно хотел лечь, но продолжал стоять только из-за гнева. Его голос был тонким и сдавленным, но его слова имели последствия. — Вы можете отойти в сторону, пока я допрашиваю вон ту дагеру, которая подозревается в хранении краденой вещи, представляющей определенную ценность.

Он попытался пройти мимо нее, но она снова встала у него на пути.

— Да, сикст-генерал, я слушаю и повинуюсь, но я должна попросить вас ради вашей собственной безопасности не приближаться к корвидам с враждебными намерениями.

У меня было очень плохое предчувствие.

Я передала привязи с моими прекрасными птицами Иносенте и сказала:

— Убери их от меня подальше.

Я шагнула вперед.

Мигаед уже протиснулся мимо Нувы, сказав:

— Эти птицы под вашей ответственностью, ланзамачур. Я предлагаю вам взять их под контроль. Я поговорю с дагерой дом Брага.

Мне до сих пор трудно понять, как этот человек, которого я когда-то считала наполовину богом, так быстро превратился наполовину в дьявола. Дело не только в выпивке, хотя для плохого характера это все равно что жир для огня.

Он подошел ко мне очень близко, прежде чем заговорить.

— Дагера дом Брага, где мой щит?

— Не знаю, сикст-генерал.

— Не лги мне, во имя богов. Не делай этого.

— Я не лгу, сикст-генерал. Я не знаю, местонахождение щита.

— Местонахождение, действительно. Не прячься за словами. Он у твоего щенка-брата? Он был украден с помощью магии, и Амиэль работает на этого молровянина, который смешивает кости и коверкает слова.

Твоего брата.

Это задело.

Если Амиэль был Мигаеду только наполовину братом, то и я была ему наполовину сестрой.

— Сикст-генерал, я ничего об этом не знаю.

Он долго смотрел на меня, на лбу и щеках у него выступили капельки пота. Солнце уже вовсю светило в небе. Голтей находился дальше к северу, чем Эспалле, но бриз с моря не приносил ему пользы.

— Это мы еще посмотрим, — сказал он. Затем, обращаясь к солдатам, приказал: — Обыщите лагерь. Четверть штрафа тому мужчине, кто найдет щит.

Возможно, он не заметил, что больше половины тех, кем он командовал, были женщины.

Именно тогда это и произошло.

— Пожалуйста, брат, не провоцируй птиц, — попросила я, но тут же поняла, что сделала только хуже.

— К черту твоих птиц, — сказал он. — Уберите ее от меня.

Солдаты, мужчина и дама, взяли меня за руки и оттащили назад.

Они не причинили мне вреда, но двигались быстро, как солдаты, и делали то, что им было сказано.

Я посмотрела, насколько далеко Иносента увела от меня моих птиц.

Этого оказалось недостаточно.

Они оба наблюдали за мной, даже когда позволили себя увести.

Как только до меня дотронулись, Далгата громко каркнула, словно от боли, и этот звук заставил бы курицу вздрогнуть, но Беллу́ не издал ни звука.

Он просто клюнул веревку, которая привязывала его к сестре.

И прыгнул.

— Беллу́, нет! — крикнула я.

Стражник по левую руку от меня закричал, когда огромный корвид клюнул его. Следует помнить, что удар корвида подобен сильному удару кирки. Удар пришелся в его нагрудник, что не убило его, но, по-моему, у него были сломаны ребра. Беллу́ головой оттолкнул от меня даму, а затем укусил ее за руку достаточно сильно, чтобы причинить боль, не сломав кость. Я попыталась встать перед Беллу́, чтобы защитить его, но он оттолкнул меня своим крылом и встал передо мной.

Он думал, что просто поправляет и предупреждает этих заблудших людей.

На мгновение все замерли.

— Дамы, уведите своих птиц, сейчас же! — крикнула Нува, и большинство в ланзе так и сделали.

Иносента вовремя увела Далгату.

— Убейте эту тварь, — сказал Мигаед, указывая на моего красивого мальчика.

Беллу́ не позволил мне встать перед ним, и вскоре меня снова схватили сзади и удерживали.

Солдаты с их огромными острыми мечами убили моего Беллу́, и я не буду это описывать.

Он был слишком хорош, чтобы напасть на них, даже когда они лишали его жизни. Он не видел, как меня схватили во второй раз, или, возможно, его уже ударили. Но он не стал бы защищаться от людей.

Эти люди знали свое дело.

Можно только сказать, что это было одно из худших событий, которые я когда-либо видела.

Я упала на колени, но я не рыдала.

Я ненавидела.

Я смотрела на Мигаеда дом Брага, дрожала и ненавидела.

Как только другие птицы были помещены в загоны, гвардейцы обыскали лагерь.

И, конечно, ничего не нашли.

Мигаед ничего не сказал, когда уходил.

Он сказал, что собирался допросить меня, но этого не сделал.

Он даже не осмелился взглянуть на меня.

Он махнул мне рукой, то ли прощаясь, то ли отпуская, или что-то среднее.

А потом он ушел.

Я подошла к Беллу́, неуверенными шагами.

Мне казалось, что он уже стал меньше, что он может просто исчезнуть у меня на глазах, и я отчаянно хотела дотронуться до него и остановить это.

Я схватила его за перья и встряхнула, чтобы он перестал уменьшаться. Я вложила его язык обратно и в последний раз закрыла огромный клюв.

Он закрылся не совсем гладко.