ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

В тот момент я солгала себе, что он видел не Амиэля в чулках из монтабрекольской шерсти. И с темными волосами как раз моего цвета. Лежащего убитым возле этого щита. Сейчас я сижу и кормлю речных рыб в Арве, у которых сердца теплее, чем у Нашего врага.

Я хотела бы сказать тебе, что нашла тело моего младшего брата.

Что поцеловала его в холодную щеку, чтобы проводить его в далекий путь.

Что я взяла прядь его волос и храню ее в своем кошельке.

Но такие прощания редки во время бедствий.

Я вижу щедрость богов в том, что они передали мне весточку через этого человека, и я им благодарна. Многие из тех, кто потерялся в том городе, просто исчезли, и то же самое могло произойти с Амиэлем. Конечно, сэр Умберт мог видеть другое тело. Но, даже если так, я знаю, что Амиэль был потерян в Голтее. Я чувствовала, что его нет в этом мире. Нежный мальчик, который должен был поступить в Севеду в шапочке и мантии ученого, был заколот, отравлен или изувечен в чужом городе, окруженный незнакомцами и монстрами, и все потому, что он пытался передать мне в руки щит нашего деда.

Мой Нут.

В тот день я не испытывала радости от того, что у меня на спине был щит.

Если бы Мигаед отдал Рот бури мне, как велел отец, или если бы я вызвала его на дуэль, или если бы Поль, как терция-генерал, передал бы его мне в тот вечер, Чичун не почувствовал бы себя обязанным его украсть. Он был бы с волшебником, который защитил бы его, когда обрушился молот.

У меня нет слов, чтобы описать те моря ярости и горя и заставить понять себя. Но я из тех, кому не повезло выжить, а он из тех, без кого мир теряет краски.

Единственное, что я могла сделать, чтобы облегчить боль, — изучать пути Костлявой.

И пить.

И убивать.

Я делала все это.

И делаю до сих пор.

 

Книга

3. Разделанный Человек

 

44

 

Прагматик стояла перед нами на ровной площадке возле стоячих камней, и они были более изящными, чем те, что были у племен. Некоторые говорили, что их оставили эльфы. Раньше я думала, что те, кто говорил об эльфах, были несерьезными людьми, но что бы подумали те, кто воздвиг эти камни, если бы я описала гоблинов? Возможно, эльфы действительно оставили эти странно изогнутые столбы, которые притягивают взгляд своей формой и расположением. Возможно, мы воевали с эльфами и убили их всех, и, если это так, можно сказать, что гоблины используют нас так, как мы того заслуживаем.

Когда мы собрались, чтобы послушать нашу прима-генерал, всем выжившим в Голтее стало ясно, что гоблины одерживают верх в нашей великой борьбе.

Я оцепенела.

Я обратилась к Невесте в поисках утешения, но мало чего нашла.

Она смягчила мой страх смерти как личности, но на фоне мысли о том, что все человечество может погибнуть, она показалась мне в тот день не более чем игрушкой. Что такого особенного в богине-скелете, если ни на одной кости не осталось плоти? Какую силу таит в себе скелет простого животного? Мы боимся человеческих костей как напоминания о нашей смертности, но для гоблинов наши кости — это всего лишь то, что нужно выбросить после еды, и они имеют для них не большее значение, чем для нас коровьи ребрышки.

Наш командир заговорила.

— Солдаты Испантии, Дальних знамен и Галлардии, — сказала она, позволяя голосу свободно разноситься. Что касается испантийцев и Дальних знамен, то можно сказать, что вместе они все еще составляли нечто вроде армии. Но говорить о Галлардии было проявлением чистой вежливости — их осталось очень мало; к тому же, после падения Голтея и убийства их короля, моральный дух галлардийцев был настолько низок, что они были не более чем вооруженными беженцами. Возможно, это относилось ко всем нам, но жалеть галлардийцев было легче, чем самих себя.

Она продолжила.