ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

— Вы взвалили на свои плечи ужасное бремя и заплатили высокую цену за ошибки ваших командиров. Мы еще не закончили платить. Нас преследует огромное войско Нашего врага, такое многочисленное, что мы не должны противостоять ему на открытой местности. Мы направляемся на север, к цепи крепостей, называемых Гончими Мура, которые стоят на такой скалистой почве, что под них невозможно подкопаться. Что мы будем делать дальше, пока не ваша забота. Но позвольте вашим сердцам надеяться — у нас есть план, и, хотя он нам дорого обойдется, я верю, что он обойдется нам дешевле, чем любой другой. Я никогда не была тем, кто произносит речи, от которых кровь стынет в жилах. Я привожу факты и правду, даже если они неприглядны. Но, вставая лицом к лицу с неприглядной правдой, мы ограничиваем ее способность причинять нам вред. Тебе не нужно, чтобы я говорила тебе — удар, который мы получили в Голтее, хуже даже поражения при Орфее. Тебе не нужно, чтобы я говорила тебе о важности того, чтобы армии гоблинов не пересекли Голубые горы и не вторглись в Испантию до прихода снегопадов. Что вам нужно услышать от меня, так это то, что у меня есть план, и именно для этого я пришла сюда, чтобы поговорить с вами. Мне нужно, чтобы каждый из вас поверил в этот план и действовал на благо нашей армии, что является благом как Галлардии, так и Королевских земель. Я буду просить вас о трудных вещах. Я знаю, что вы их выполните. Возможно, я не буду говорить об этом подробно, но в Испантии готовится новая волна солдат, и весной эти солдаты будут сражаться с Нашим врагом так, что вы удивитесь. Я хочу, чтобы вы дожили до того, чтобы это увидеть. Я не могу спасти вас всех, но я могу спасти достаточно многих из вас, чтобы это имело значение. То, что произойдет в ближайшие недели, будет иметь значение. Вы будете писать историю человечества своей кровью и своими мечами, и если каждый из вас готов умереть сегодня, вы сделаете это так, чтобы большинство из вас и те, кто зависит от вас дома, могли жить завтра. Даже самому простодушному из вас очевидно, что оставаться в Голтее было ошибкой. Эта ошибка позволила нашему врагу окружить нас и даже напасть на нас снизу. Мне был отдан четкий приказ удерживать город. Я не была согласна с этим приказом, но выполнила его, поскольку это был мой долг. Но теперь я осознаю более высокий долг. Я обещаю вам, что, пока я не вырву нас из когтей наших преследователей, я не подчинюсь ни одному приказу, который не соответствует интересам этой окровавленной, но несломленной армии. Зверь никогда не бывает так опасен, как в то мгновение, когда он ранен и загнан в угол. Мы покажем кусачим правду об этом, к их великому несчастью.

С этой целью я назначила терция-генерала Поля дом Брага на должность секунд-генерала. Он способный тактик, смелый и умелый боец, и я знаю, что он является тем заместителем главнокомандующего, в котором нуждается эта армия. Полный список назначений узнаете в палатках-столовых. Я усердно маршировала с вами и буду продолжать в том же духе. Но благодаря вашему усердному маршу вы получили ночь отдыха. Почтите память погибших. Набейте животы. Завтра мы будем бежать без остановки.

Мы с Полем встретились поздно вечером в его палатке, гораздо более скромном жилище, чем то, к которому он привык.

По пути я услышала, как кто-то сказал:

— Добрый вечер, дочь герцога.

Я оглянулась и увидела могучую и прекрасную Карлоту из Вейста-Пульканты, стоящую на страже в своих доспехах. Я была так рада видеть живой кого-то, к кому я испытывала теплоту, что крепко ее обняла. Она обняла меня в ответ, сила ее рук была почти болезненной.

— Карлота, ты… Рада тебя видеть, — пробормотала я, запинаясь.

Она улыбнулась.

— И я тебя. Рада тебя видеть, и еще лучше, что ты вспомнила мое имя.

— Ни твое имя, ни твое лицо невозможно забыть.

Уходя, я похлопала ее по руке и неловко улыбнулась.

Я хотела сказать что-то еще, но время было неподходящее.

Поль отпустил слуг и Карлоту, и я рассказала ему об Амиэле.

Он крепко обнял меня и держал очень долго. Я чувствовала, что он хочет разрыдаться, но не может. Вместо этого он несколько раз сильно выдохнул через обе ноздри, напомнив мне лошадь. Затем он разорвал наши объятия и подошел к сундуку, из которого достал бутылку, наполовину наполненную бренди.

— Тебе стало бы стыдно за меня, если бы узнала, сколько мне пришлось заплатить за нее, — сказал он, притворно оживляясь, — но сейчас мы на рынке продавцов. — Он открыл бутылку. Даже в эту печальную и мрачную ночь звук откупориваемой бутылки подбодрил меня. Мы с благодарностью выпили, говоря об Амиэле. У меня были более свежие истории о нем, поскольку я была ближе по возрасту, но он рассказал мне о событиях, которые я не помнила, потому что была слишком мала.

— Знаешь, я учил вас обоих плавать, — сказал он. — По отдельности, когда каждому из вас было по три года.

— Что?

— Да, летом, когда приезжал из школы.

— Я думала, меня учила Нуну.