ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

— Не самую лучшую четверть. Только участки на побережье. Кроме того, мы не дали им проникнуть в Испантию, так?

— В этом я согласна. Но как тебе удалось не подорвать нашу победу в Войне рыцарей?

— Я держался в стороне.

— Очень мудро.

— Я сохранил свои пальцы для второй войны.

Я ждала, приподняв уголки губ. Он прищурился на меня.

— Что? — спросил он. — Ты думаешь, я собираюсь сказать что-то смешное, ты, длиннолицая корова? Я пытаюсь рассказать тебе забавный анекдот о том, как мне откусили гребаные пальцы.

Я прочистила горло.

— Давай.

— Спасибо. Как я уже говорил, между первыми двумя войнами у меня были все пальцы на руках, и я переехал в Мурей, куда отправляются все серьезные художники. Я не мог много зарабатывать этим на жизнь, но я не умирал с голоду и переспал со многими женщинами. Женщины галлардийского города любят художников примерно так же, как кошек. Пока мы гадим там, где нам говорят, и не деремся с другими котами, нас ласкают. Если мы не будем слишком будить их ночью, то сможем остаться до утра. Они даже кормят нас, если мы достаточно жалобно мурлычим, даем им пощупать наши ребрышки и довольно урчим. Но потом, конечно, началась Война молотильщиков, и затянувшаяся вечеринка закончилась. Я был уже не молод. И не богат. Но король Испантии позвал меня домой, и на этой войне не шутили. Нас собрали так много, что кузницы не справлялись с необходимостью в оружии. К счастью, я сохранил свой меч, и он все еще у меня. У большинства из тех, кто был со мной в строю, были цепы, гребаные деревянные цепы. Это гребаное дерьмо, от которого мы только что пострадали в Голтее, было самой большой кровавой бойней, которую я когда-либо видел на этой войне, и произошло сразу после Орфея. Но одиннадцать лет назад? У нас такое случалось раз в неделю, и не только у нас. Голтей и Орфей могут показаться худшими, но что насчет Тремея? Кортейна? Монсеверна? Порласка? Одна из их армий дошла до Антера, прежде чем снега заставили их отступить на юг. Массовые убийства происходили в Битбурке, Хеймсваллере, Кульне. Держу пари, ты никогда не слышала ни об одном из этих сражений, потому что события происходили слишком быстро, чтобы их можно было описать. И большинство ублюдков, которые умели писать, вышли из своих замков и погибли первыми. Оказывается, без лошадей мы не были такими уж могущественными. Ты знаешь, что мы превосходили их численностью в большинстве тех сражений, которые проиграли? Они так хорошо научились убивать нас, что всего через год нам нечего было им противопоставить, кроме трупов. Однако мы научились. К тому времени, когда война закончилась, половину солдат составляли женщины, но те из нас, кто выжил, знали кое-что о том, как сражаться с ними в пешем строю. Выстраивать стены из щитов, маршировать в строю. Все строили кузницы, вырубали целые леса для изготовления древесного угля, чтобы было больше доспехов. Действовали законы о тренировках, так что юноши и девушки поступали в армию, уже умея обращаться с луком, держать щиты в строю, знали язык жестов, а также языки барабанов и рогов. Нам удалось добиться того, что оставшаяся у нас сила имела значение и использовали против них все, что у нас осталось. Мы убили достаточно много врагов, и в конце концов они потребовали мира. Мы были слишком истощены, чтобы не пойти им навстречу. Но они дали нам всего пять лет, так? И вот мы снова здесь. Они размножаются быстрее. Их обитатели ульев будут готовы сражаться через десять лет, а не через пятнадцать. Я говорю тебе серьезно, что, если некоторые из нас не будут сидеть дома и трахаться, однажды они выгонят нас за пределы мира людей.

— Похоже, они уже на полпути.

— Ага. Но мы еще не в подземельях червей. Я думаю, мы добьемся от них еще одного перемирия. Но что будет после этого? Да помогут нам боги. Мне нравятся ваши птицы. Первое оружие, которое вселяет в меня надежду. Если старина Калит выведет целую ораву этих уродов и пришлет их сюда, я, может быть, даже прощу его за то, что он трахнутый козлом узурпатор.

— Говори потише! — прошипела я ему сквозь улыбку, удивленная его нахальством.

— Да, да, я буду говорить потише, — сказал он таким же серьезным тоном. Он заставил меня ждать пять мгновений, в течение которых я старалась не улыбаться. — Иначе меня могли бы отправить в Галлардию сражаться с гоблинами и умирать с голоду в грязи в компании одних только сорнийских дрочуний.

Я смеялась так сильно, как не смеялась со времен Беллу́ и Амиэля.

И я прижала его к себе, яростно.

Невозможно передать словами, насколько эмоциональным можно стать, обретя друга на войне. Я любила этого старика. Я рассказала тебе о нем только для того, чтобы ты знал, что, как бы плохо там ни было, все же были моменты, которые мне дороги. Это часть подарка Невесты. Она говорит тебе суровую правду о том, что она не пощадит тебя, заставляет тебя смотреть на это так, чтобы это перестало вызывать страх, пока ты не научишься ценить ту сокровищницу мелочей, которую она дарит тебе каждый день. Это была загадка сокровищницы из Правдоподобных историй, которой я поделилась с тобой.