ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

В то время я думала, что это проявление дурного вкуса, но, поскольку с тех пор у меня появился некоторый опыт общения с гоблинами, я изменила свое мнение.

Какими уродливыми и опасными они выглядели даже в навозной куче.

Какие у них были острые зубы.

 

6

 

— Гальва, — сказал кто-то, и я знала, кто именно.

— Амиэль!

Это было всего в квартале от гостиницы Плохо Нарисованный Зверь и Три Звезды — мой младший брат, должно быть, тоже направлялся повидаться со старшим. Я крепко прижала его к себе и долго держала, мы оба смеялись от радости. Я отпустила его, сказала: «Дай-ка я посмотрю на тебя!» и обняла его за плечи чуть крепче, но не потому, что хотела обидеть, но потому, что боялась, что он может исчезнуть.

— Почему тебя никто не кормит? — спросила я. — И где Мунно?

— Мунно упал за борт во время того ужасного шторма, — сказал он, и улыбка исчезла с его лица. — Он больше не мог находиться на нижней палубе. — Мунно был слугой, которого отец послал с Амиэлем, чтобы помочь тому устроиться у волшебника, которому Амиэль должен был служить. Затем предполагалось, что Мунно найдет корабль обратно в Испантию. Тот шторм было невозможно забыть — он швырял наши корабли вверх одной стороной волны, и вниз другой; по крайней мере одна девушка поклялась отдать свою жизнь Митренору, если он просто перестанет хлестать море своим кнутом.

— Печальная новость, — сказала я, и это было правдой. Мунно был простым человеком, который любил горох больше мяса и делил свое маленькое жилище с трехногой козой по имени Буркату, или Прыгучая. Его послали, потому что он немного говорил по-галлардийски и потому, что у него был военный опыт, хотя к тому времени, когда я уехала из дома в Галимбур, он уже состарился. Однако он был верным человеком, а это немаловажно для мужчины-слуги — Мунно с радостью подставил бы себя под нож, чтобы спасти любого из детей герцога.

Особенно этого милого, кроткого мальчика, который никогда никому не желал зла.

— Пойдем, — сказала я Амиэлю, — посмотрим, сможем ли мы найти в этом городе бутылку вина.

— Я как раз собирался навестить Мигаеда. Пойдешь со мной?

— Нет, я уже была там. Наследник дом Брага... нездоров.

Лицо Амиэля вытянулось.

Он достаточно хорошо знал, что значит нездоров.

Было нелегко найти открытую гостиницу или таверну на унылых улицах Эспалле, с его разрушенными зданиями и поваленными шпалерами. Несколько слов о шпалерах, потому что они характерны для южной Галлардии. Галлардийцы стремятся к тому, чтобы практичные вещи были еще и красивыми, и это как раз тот случай — прочные деревянные балки тянулись от крыши к другой, обеспечивая тень от яркого солнца. Говорили, что человек с крепкими ногами мог пробежать от одного конца Эспалле до другого, не касаясь земли, и что многим прекрасным дамам музыканты пели серенады, прогуливаясь наверху и передавая срезанные цветы вниз через отверстия, проделанные в конструкции. Именно геометрия этих конструкций оскорбляла кусачих, которых, как я уже говорила, раздражают прямые линии, правильные узоры и бо́льшая часть нашей музыки. Таким образом, в городе Эспалле еще сохранилось несколько шпалер, но многие из них были повалены, и теперь они устилали мощеные улицы вместе с виноградными листьями и плющом, которые часто обвивали их. Однако за те дни, что мы стояли лагерем в городе, бо́льшая часть этого была собрана армией на дрова.

На улице кожевенников мы нашли постоялый двор, снаружи которого горели свечи, чтобы привлечь внимание посетителей. Мы с Амиэлем протиснулись в людное пространство, и я заметила, что испантийских солдат здесь было не так много, как людей с немытыми волосами и ногами. И все же я могу простить им все это из-за той великой трагедии, которую пережил их город. Внутри мы не нашли столика, но, заплатив большую сумму за маленькие стаканчики вина, отмеренного практически до капли, к тому же кислого и с гравием, мы сели у стены на заднем дворе, используя в качестве стола прогнивший ящик. Сильно пахло мочой, которую когда-то использовали на кожевенном заводе.

— Ты хорошо выглядишь, Чичун, — сказала я ему, и это было правдой. Он был худым, но его глаза сияли, и он выглядел подтянутым, как бегун. Кроме того, ему шел его черный камзол со множеством маленьких медных пуговиц, как и шерстяные чулки цвета ржавчины. Он выглядел хорошо сложенным, но не походил на ходячее приглашение к ограблению. Его длинные волосы спускались до плеч, и он носил маленькую косичку ученого — так делали студенты университета в Севеде. Я почувствовала укол боли. Сейчас он должен был быть там, изучать поэзию, но король запретил университету принимать молодых здоровых студентов. Теперь записаться могли только немощные, и, хотя Амиэль провалил военные испытания, его все равно отправили на войну. Мне это казалось расточительством, и это была не единственная моя жалоба на короля Калита Узурпатора, еще до того, как я познакомилась с женщиной, которая должна была унаследовать наш трон.