ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

Я сделала то же самое.

Я никогда не забуду это зрелище — птица, бык и кукуруза, окрашенная кровью.

Это было почти прекрасно.

Теперь все четыре наши птицы спрашивали: «Плох? Плох?»

— Плохо, — сказала Иносента.

Капля крови попала ей на лицо, в уголок рта, и потекла вниз.

Она сняла привязь со своих птиц.

Когда мы вернулись, Оликат спросила:

— Где Дыня?

Но она знала.

Наши птицы были в крови. У Далгаты не хватало пучка перьев, у Кади был поврежден глаз. На клюве Беллу́ были глубокие царапины от того места, где они с Дыней сцепились.

Это было жестоко, но я уже видела такое однажды, когда птица, убившая свою хозяйку в Испантии, была уничтожена. Было лучше, когда корвиды убивали своих собратьев. Мы должны были оставаться выше этого, как боги. Им было полезно бояться нас, но нельзя было допустить, чтобы это переросло в ненависть.

— Где. Дыня? — спросила Оликат с растущим гневом.

Мое сердце разрывалось из-за нее. Я не думала, что мои птицы когда-нибудь сбегут, но Оликат, возможно, думала так же. Я ненавидела свежие бороздки на клюве Беллу́ после этой драки — что бы я сделала, если бы увидела, как его красивое тело разрывают на части, или если бы я была вся в крови Далгаты, когда она испускала свой последний вздох?

Далгата поняла, что я расстроена, и повернула голову, щелкнув на меня.

Я хотела взъерошить ее перышки на макушке, но не хотела делать этого на глазах у своей скорбящей сестры по оружию, поэтому сдержалась.

— Ты будешь держать себя в руках перед этими животными, — сказал Нува Оликат. — Это ты не проверила должным образом свое снаряжение.

— Я проверила, ланзамачур, — сказала Оликат, безуспешно пытаясь скрыть возмущение в голосе.

— Веревка была потрепана?

— Нет, ланзамачур.

— Тогда это просто невезение. Если тебе нужна минутка одиночества, уйди из поля зрения и возьми себя в руки.

Оликат отсалютовала и пошла прочь, к тележке с припасами, за которой вели приватные беседы или срали. Мочиться можно где угодно, но даже в походе испантийцы стесняются срать на глазах у других, если есть возможность быть более вежливыми. Вега Чарнат, проходя мимо, протянула Оликат фляжку, и та, что пониже ростом, взяла ее с мокрыми от слез глазами.

Вега, конечно, бросила на меня сердитый взгляд, но я не отреагировала.

Нува повернулась ко мне и Иносенте, и подняла брови.

Мы рассказали нашему командиру о том, что произошло.

Старый фермер, который сражался с гоблинами в нашей стране, хотел, чтобы ему заплатили за быка, которого он спрятал от нас. Но его расплатой было бы то, что все его зерно и другие животные были бы захвачены Западной армией Озаренного королевства Испантия.

 

20

 

На следующий день к нам приехала повозка квартирмейстера с продуктами. Даже с помощью моего брата, если он все еще помогал нам, еды было недостаточно. «Самое чертово время», — сказала Нува, вытирая рукавом пот с глаз и направляясь на встречу с квартирмейстером, мы втроем последовали за ней.

— Знаете, он выглядит почти красавцем, сидя в полный рост на своей тележке со всей этой едой, — сказала Лена, светловолосая девушка из столицы. Когда солнце играло на ее волосах, было трудно не думать о золотых кусочках мозаики на парусе кусачих.

— Еда красивая, но он? — сказала Иносента. — Тебе следует почаще тыкать в нее вилкой — твой голод сказывается на твоем зрении.

Я почувствовала, как мои губы расплываются в улыбке. Иносента говорила то, что я никогда бы и не подумала сказать, и я любила ее за это.

Иносента снова заговорила.

— Если кто-то хочет перейти к делу, я бы посоветовала сделать это сейчас. У него не останется сладких поцелуев после той миски дерьма, которой Нува собирается его угостить.

Если Нува и обратила на это внимание, то ничего нам не сказала.

Она приберегла весь свой пыл для квартирмейстера.

— Где ослы? Или овцы? Я не вижу никакого скота для моих птиц, друг мой, и я знаю, что у васв тележке не хватит мяса на восемьдесят восемь корвидов. На восемьдесят семь, я должна сказать.

— И вам привет, ланзамачур. Сегодня прекрасный день!

— И он выглядел бы еще прекраснее, если бы вчера мне не пришлось усыплять птицу за то, что она убила быка какого-то старого галлардийца. Было и серебро в куче дерьма — бык накормил остальных, но недостаточно, даже близко недостаточно. Что мне нужно сделать, чтобы обеспечить этих монстров нормальной пищей, прежде чем они начнут есть нас?

Пока Нува говорила, женщины и мальчики в повозке передавали мне и остальным ящики с корнеплодами и сухарями. Остальные члены роты выстроились в цепочку, чтобы перенести продукты.

— Честно? — спросил возница. — Убейте нескольких гоблинов. Ваше подразделение экспериментальное, и, по какой-то причине, оно стоит ниже в списке, чем обычная пехота или лучники — я не могу достать для вас овец, ослов или даже полдюжины амбарных кошек, пока вы не будете переклассифицированы.

— И как, черт возьми, я должна это сделать, когда они заставляют нас тащиться в арьергарде, между отбросами южных тюрем и детьми, которые едва могут держать в руках пики или натягивать луки?