ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

— Мне жаль, что у вас возникла эта проблема, но не настолько жаль, чтобы я хотел сделать ее своей. Вы не можете себе представить, как трудно накормить сто тысяч солдат в стране, которую эти негодяи так основательно разрушили. Я получил свою работу, несмотря на низкое происхождение и другие подарки, — и тут он кивнул на массивный ботинок, надетый на его искалеченную ногу, — потому что я разбираюсь в цифрах и умею вести записи; мне нет нужды напоминать вам, что и то, и другое совсем не свойственно спантийцу. Если хотите моего совета, не ждите приказа найти кусачих и вступить с ними в бой. Такие приказы не поступят. Ваше подразделение — посмешище для большинства командиров, и эти женщины с золотом на груди боятся увидеть, как вы сражаетесь, а затем терпите поражение. Даже если вы добьетесь успеха, есть большая вероятность, что люди скажут, что птицы сделали все это без вас или вопреки вам, и отдадут ваших корвидов мужчинам. Если удастся найти больше мужчин. Нет, делайте что-нибудь дерзкое и присваивайте себе славу. А пока я бы посоветовал птицам полакомиться животными фермеров. Только благодаря нам у них есть животные или фермы, если уж на то пошло. Никто не хотел оказаться в этой чертовом страшном месте, и меньше всего я. А теперь попробуйте раскрыть глаза и посмотреть, какой сегодня чудесный день. Вы пропускаете свою жизнь.

Я подумала, что она ударит его ножом.

Но Нува взобралась на подножку, схватила возницу за затылок и крепко поцеловала в щеку. Затем она шлепнула его вола по заду и отправила повозку — уже отдавшую роте все, что у нее было — в путь.

Оказывается, я не так уж хорошо разбираюсь в том, что люди будут делать вне сражения.

Но то, как Нува хлопнула по быку, напомнило мне кое-что, а оно навело меня на мысль, как прокормить наших детей.

Когда мы разбили лагерь той ночью, я попросила разрешения Нувы поговорить с моим братом Полем. Он разбил лагерь в двух милях впереди, и, когда я наконец нашла его палатку, его там не было. Его мальчик, Солмон, сказал мне, что он встречается с другими генералами и что его некоторое время не ждут. Мальчик, однако, знал, кто я такая, и пригласил меня подождать внутри. Внутри не было никого, кроме другого слуги, и я не хотела, чтобы они суетились вокруг меня, поэтому я присоединилась к группе солдат, сидевших достаточно близко к огню, чтобы от него было светло, но не так близко, чтобы было жарко. Из-за отсутствия морского бриза ночь выдалась очень теплой, хуже, чем в Эспалле. Двое играли в «Поймай даму», и я пожалела, что не захватила с собой колоду.

— Вечер, — поприветствовала меня одна дама на простонародном наречии, на котором говорят в Вейста-Пульканте. Это была одна из телохранительниц Поля, очень смуглая женщина с секирой неподалеку и булавой на поясе. Судя по толщине ее рук, я бы не хотела держать щит, по которому она будет бить этой булавой. И еще я бы не хотела проверять ее доспехи спадином, поскольку они выглядели скорее пластинчатыми, чем кольчужными. Если бы только мы могли позволить себе одеть всех солдат в такие доспехи, кусачие сломали бы на нас зубы. Эта дама носила свои доспехи так, словно родилась в них.

Она мне сразу понравилась.

— Вечер, — сказала я ей в ответ. — Не найдется ли у вас под рукой колоды для Леди?

— Я играю в «Башни», — сказала она, указывая на медную чашечку у себя на поясе; в такую чашечку обычно помещали ставки.

— С таким же успехом я могла бы просто положить свои деньги в вашу чашечку.

— Что бы это было за развлечение? — сказала она.

Какая-то тощая женщина, снявшая сапоги — я думаю, она сушила их у костра, — несколько раз перебрала струны гитары. Затем быстро заиграла canta pulcanta. Похоже, она была с тех же вулканических берегов, что и телохранительница, так что это имело смысл. Теперь некоторые начали прихлопывать так, как это принято на юге Испантии.

Телохранительница запела.

 

Ты мне сказал, что будешь моим.

На все времена, на все времена,

Ты мне сказал и не солгал

Что будешь моим, на все времена.

Но ты мне лгал, все время лгал

Так быстро, как ты можешь лгать

Все ложь, все ложь, все ложь и ложь

И время для правды не найдешь.

 

К строчке «Все ложь, все ложь, все ложь и ложь» присоединились все, даже я, хотя я не создана для пения.

 

Ты мне сказал, поженимся мы

Поженимся мы, поженимся мы,

Ты мне сказал и не солгал,

Пойдем в кровать, потом под венец.

Но ты мне лгал, все время лгал

Все ложь, все ложь, все ложь и ложь

И время для правды не найдешь.

И я желаю, чтобы ты сдох.

Ох!