ВОЙНА ДОЧЕРЕЙ

— Ага, — сказал он со своим антерским акцентом, — карош. Много лет назад, во время войны, которую называют Войной молотильщиков, я вернулся в Антер и был там мимом. Конечно, это одна из немногих работ, открытых для людей с моими... дарами. К счастью, мне это нравилось, и у меня хорошо получалось. Я познакомился с компанией других маленьких людей, нас было четверо, и мы играли гоблинов в спектаклях. Я думаю, вы знаете таких. Мы разъезжали в фургонах, делали серые лица, изображали худшую из мерзостей и позорили людей, которые выглядели способными стать солдатами. У меня были челюсти свиньи, и я кусал людей, говоря: Посмотри на свои длинные, сильные ноги, они должны маршировать! Тебе не стыдно быть дома, когда гоблины идут по Галлардии и Истрии? Они придут сюда, если ты не отправишь их пинками в море, длинноногий! Но люди не любят, когда их стыдят, и вы не удивитесь, узнав, что иногда нас били. О, иногда нас кормили, давали деньги и даже затаскивали в постель из-за новизны происходящего или потому, что там было так мало мужчин. В Антере есть легенда, в которой говорится, что переспать с гномом полезно для урожая, и я благодарен тому гному, который пустил этот слух; я всегда буду его другом и буду угощать его пивом. Но тут с нами случилось самое худшее, и это был несчастный случай. Видите ли, мы очень хорошо научились играть гоблинов. У нас был грим, настоящие доспехи гоблинов и их настоящее оружие, которое люди привезли домой с войны. Те, кто сражался с ними, рассказали нам, как они двигались, и мы научились имитировать это, а также то, как они говорили. Вот, я немного поговорю для вас по-гоблински … Хаскс-ат-тхатл, рзззсп а-такс. Понимаете? Я сказал вам, что вы выглядите достаточно аппетитно, чтобы вас можно было съесть. Солдаты научили меня этому, и я очень старался, чтобы все получилось как надо. Скажу без высокомерия, что я был лучшим мимом во всем Антере по части имитации гоблинов. Итак, вы догадываетесь, к чему это привело. По мере того как мы углублялись в страну, деревни становились все меньше, все более изолированными, все больше боялись окружающего мира. После посещения одной из таких деревень начали распространяться слухи о том, что место мимов заняли настоящие гоблины и крадут детей. Итак, на нас напали люди с цепами и дубинками, люди, которые на самом деле сражались с гоблинами и знали, как они передвигаются, и знали, что изогнутые копья и топоры-мотыльки, которые мы носили, были настоящими. Трое моих товарищей погибли, а я выжил, спрятавшись в лесу на дереве. Я не так уж плохо лазаю. Как вы думаете, зачем я рассказываю вам эту трагическую историю? Предполагается, что я должен заставлять людей смеяться, а не плакать, да? И так далее. Теперь я стал попрошайничать и жонглировать; я уже не хотел одеваться как гоблин. В нашей столице меня увидел некий галлардиец и сказал, что он лорд, живущий по ту сторону границы, и не хотел бы я приехать домой и развлекать его детей? Какие еще перспективы были у меня в те времена? Я это сделал. Я смешил его детей играми и шутками, и весь город ему завидовал. Он также издевался надо мной всеми способами, какими вы можете себе представить. Возможно, ради урожая. К счастью, меня увидел граф-жаба Лувейн, когда приезжал навестить лорда летом, и я ему понравился, потому что был умным. Он сказал что-то жестокому пограничному лорду, из-за чего тот меня отпустил. Он подарил меня Лувейну и его двору, как если бы я был пони или борзой; но Лувейн отвез меня в Мурей, дал денег и сказал, что я могу идти своей дорогой. Денег было достаточно, чтобы мне не пришлось очень долго работать ряженым. Но знаете ли вы, что произошло? Конечно, знаете. Я оставался с графом-жабой. До того, как он был помазан королем, и после. Потому что он — редчайшая личность, достойный человек под короной. И его королева ему очень подходит. Я всегда буду с ними. И вот мы здесь, в ваших холодных конюшнях, где вы можете спать на соломе или в грязи, чтобы быть верной своим товарищам-солдатам. Я восхищаюсь этим. Но, пожалуйста, знайте, дочь герцога, что нет ничего романтичного в том, что на тебя охотятся, избивают, морят голодом или оскорбляют. Это именно то, чего мы можем ожидать здесь, в этом мире. Большинство из нас. И тем из нас, кто в дерьме, нравится знать, что где-то есть кто-то, кто не в дерьме. И каждый раз, когда я выпиваю бокал хорошего вина, ем пирожное или ложусь в постель со шлюхой или со жрицей Нерен, я делаю это без жестокости в сердце по отношению к тем, кто страдает. Я делаю это в знак благодарности за то, что есть что-то помимо страданий.

Он пристально посмотрел мне в глаза и сказал:

— А теперь, Гальва дом Брага, прежде чем вы отправитесь в свою конюшню... не хотели бы вы стать моей любовницей? Ради урожая?