Война и мир. Balkanska verzija.

как-то мы устроили футбольный матч с местными UNPROFORовцами (голубыми касками, которыми в Пакраце были почему-то аргентинцы и непальцы). Проиграли. Вместе с аргентинцем сидит Мари-Луиза, приславшая мне потом в Москву эти фото (черно-белые), а справа очень забавная голландка, не помню как ее зовут. Она была плотником, что очень удивляло не привыкших к подобному феминизму хорватов...

это уже летом, когда я приехал в Пакрац в гости и помогал работать...

в волонтерском домике.

Черногория, август 2007.

Жара, да… еще в Москве было необычно знойно, и жители ее с северной жадностью спешили оголить бледные ноги…

а я все никак не мог поверить, что, уже сегодня, окажусь – там. И даже в аэропорту, среди толпящихся в легкомысленном отпускном возбуждении туристов…

* * *

… шасси ткнулись в бетонное покрытие, самолет, трясясь, катит к зданию аэропорта, и, сделав полукруг, остановливается. Неприятная вибрация медленно утихает. По проходу заходили стюардессы, пресекая порыв к свободе начавших было вставать пассажиров.

я выглядываю в окно. По побелевшему от солнца бетону двое рабочих неторопливо раскатывают шланг. Надпись на здании:  Aerodrom PODGORICA.

наконец, что-то там снаружи загромыхало – было соединено – и нас  выпускают в длинный ребристый коридор, выводящий в здание аэропорта.  Две стоящие у дверей девушки улыбаются и старательно повторяют по-русски: «Добри дэнь – добри дэнь – добри -»

Pasoška kontrola – надпись над столиком пограничника, у которого, отстояв быструю очередь, я проштамповываю паспорт, задумчиво рассматривая еще одну: Garderoba prtljaga – хм,  prtljag… что за…не помню…

пограничник возвращает паспорт.

«Хвала лепо», говорю я ему и улыбаюсь. Он поднимает опущенную уже к следующему паспорту голову и тоже улыбается,  теперь – мне, лично.

* * *

толкнув крутящуюся дверь, я выхожу из кондиционированного здания и, качнувшись от обрушившегося солнца, останавливаюсь, щурясь от яркого света и вдыхаю полной грудью: кипарис, можжевельник, полынь, и еще что-то незнакомое…

у дверей топчутся, подстерегая денежную толпу - усатые, пузатые, с неуловимо знакомой конструкцией лиц таксисты. Далеко за их спинами – неясные, размытые жарою горы…

. .

выяснив по карте, что неподалеку есть дорога на юг, мы влезаем в рюкзаки, обходим таксистов и идем по горячему асфальту. В возбуждении, я слишком много говорю и верчу головой - хотя смотреть пока особо не на что: выжженный пустырь с колючей узколистой растительностью, рядок кипарисов  у дороги… но: горы на горизонте

и ровным натиском давящая жара

которая, не в силах побороть горячку истерической ностальгии, соскальзывает мимо – так что, быстрым шагом и под тяжелым рюкзаком, я легко дохожу до железнодорожного моста

с которого видны мелькающие на перекрестке машины – это уже шоссе – и черепичные крыши вытянувшегося вдоль него села. На крышах онемевшие на лето трубы. А под ними - слишком яркие, против моих воспоминаний, дома.

людей не видно – только несколько фигурок, возящихся с машиной за забором auto radionici. Приглушенная окном та музыка, доносящаяся из приоткрытой форточки. И, смешно – какую бурю умиления может, оказывается, вызвать надпись NE PARKIRAJ!  на дверях гаража…

* * *

Ждать машины нам пришлось около часа – на раскаленной асфальтовой обочине.

Юля сидит на рюкзаке. А я стою, с поднятой рукой, устало уже глядя на мелькающие мимо машины -  и пытаюсь не отпустить угасающую радость. Чертова прибрежная полоса, где люди испорчены и лишены даже любопытства…

остановившаяся в конце концов новенькая «Хонда» (как раз тогда, когда стало уже совсем невмоготу) оказывается, к моему удивлению, взятой на прокат русскими – парой вырвавшихся на две недели из офисного рабства москвичей, тихих, умных - приятных. Запихав рюкзаки в багажник, мы с облегчением залезаем в прохладное, поскрипывающее бежевой кожей нутро машины…

. . .

обогнув заболоченное Шкадарское озеро (и я смотрю вдаль, туда, где оно тонет в жаркой зыби, надеясь разглядеть – непонятную Албанию на той стороне?), мы мчимся вдоль  невыразительных полей,  деревушек, рекламных щитов –

мимо сменяющихся указателей с названиями деревень, и табличек поменьше, коричневых, указывающих на достопримечательности: manastir или crkva, и знакомые имена православных святых, чуть измененные местным языком -

очень скоро, минут через десять, дорога начинает карабкаться в горы, покрытые невысоким, лиственным лесом –