Война Кортни

Многие из солдат, путешествовавших на том же корабле и чье путешествие было оживлено присутствием на борту красивой молодой женщины, собрались у поручней, чтобы посмотреть, как они причаливают под нависшей массой Столовой Горы.

- Черт возьми, их двое, - заметил один из них с тихим одобрительным присвистом, когда кузены обнялись у подножия трапа.

Сантен исполнилось сорок три года, она родилась в первый день двадцатого века, но выглядела очень хорошо. Она была такой же стройной, как и тогда, когда впервые ступила на африканскую землю, более четверти века назад. Ее волнистые темные волосы были густыми и блестящими, а под огромными блестящими черными глазами почти не было морщин.

- Ты, как всегда, прекрасно выглядишь, кузина Сантен, - сказала Шафран.

“Как и ты, моя дорогая, но я думаю, тебе следует перестать называть меня кузиной Сантен. Ты уже не ребенок, и это заставляет меня чувствовать себя не столько кузиной, сколько древней незамужней тетушкой!”

Шафран рассмеялась. “Никто никогда не примет тебя за нее.”

Они подошли к машине Сантен, великолепному кабриолету, выкрашенному в темно-синий цвет, с плавными аэродинамическими линиями и кремово-бежевой кожаной обивкой. Сантен могла позволить себе шофера, но всегда любила водить сама, если только не было веской причины этого не делать. Обе женщины положили чемоданы Шафран в багажник, затем Сантен скользнула за руль, и Шафран села рядом с ней. Двигатель завелся с глубоким рокочущим рычанием.

- Ммм . . .- одобрительно вздохнула Шафран. - Это великолепная машина, Сантен. Что это?”

“Кадиллак Серия 62. Мне его доставили из Америки.”

“Ну, это великолепно. Мне нравится звук этого двигателя. Держу пари, он невероятно мощный . . .- Шафран заметила насмешливый взгляд кузины. - Прости! Это то, что приходит от работы водителем в течение года. Человек начинает проявлять интерес к такого рода вещам.”

“Ну, если я правильно запомнила всю писанину продавца, это V-8, и он выдает сто тридцать пять лошадиных сил. Это помогло?”

- Да, спасибо, - сказала Шафран. Она чувствовала, что требуется более интересная тема для разговора. - Расскажи мне все о Таре. Она совершенно божественна? Шаса явно сильно приукрасил.

Когда Сантен выехала на дорогу, ведущую к пышным пастбищам и виноградникам ее поместья в Вельтевредене, она улыбнулась, почти мечтательно, и сказала: “Знаешь, я помню, как Тара, когда она была маленькой девочкой в соломенной шляпке на голове, украшенной красивыми лентами, бежала к отцу, придерживая юбку, чтобы не споткнуться, и визжала от возбуждения во весь голос.”

Шафран ничего не ответила. Это звучало так, как будто должно было быть счастливым воспоминанием, но в голосе кузины была боль, не слишком глубокая. Потом Сантен повеселела и сказала: - "Но теперь Тара выросла. Конечно, на нее приятно смотреть. Великолепные серые глаза, совершенное овальное лицо, как у Мадонны Рафаэля, и высокая стройная фигура, такая же, как у тебя. Но она прекрасна и как личность. Было бы очень легко воспользоваться этим, вступив в брак с этой семьей. Вы знаете, настаивать на самом лучшем из всего, всегда заставляя вашего мужа за поворотом просить больше, больше, больше.”

“Но Тара не такая?”

“Нет, совсем наоборот. Полжизни она проводит в Кейп-Флэтс, где самые ужасные трущобы, устраивая столовые и клиники для бедных и нуждающихся. Любая другая девушка потратила бы деньги Шасы на платья и новые занавески. Она вкладывает все это в свои благотворительные предприятия.”

“Как чудесно, - искренне сказала Шафран. - Мне стыдно, что я больше ничего не делаю.”

“Ты делаешь очень много . . . но по-другому. И каждый из них так же важен, как и другой.”

- Надеюсь, что так. Военные усилия должны быть направлены не только на то, чтобы победить Гитлера. Мы должны сделать что-то лучше, чем раньше, для всех. Но все равно ... . . расскажи мне о Таре.”

“Она сохранила свою девичью фамилию. Все дети будут Кортни, но она все еще Тара Малкомесс.”

- Как современно! Я удивляюсь, как она может заниматься благотворительностью, когда у нее есть маленький сын. Она оставляет его с няней?”

“Немного больше, теперь, когда Шон стал менее портативным. Однако, когда он был новорожденным, она носилась по трущобам с ним на бедре. Всем женщинам это нравилось. Ты никогда не видела мальчика, которого бы так любили, как его.”

Теперь они покидали город. “Я думала, что поведу тебя по живописной дороге, - сказала Сантен, сворачивая на дорогу, которая петляла и поворачивала вдоль склонов Столовой Горы.

Глубокое, теплое чувство удовлетворения наполнило Шафран, заботы мира исчезли, когда они вошли в лес голубых смолистых деревьев, их стройные стволы, обернутые шелушащейся бледно-серой корой, поднимались на сто пятьдесят футов вокруг них и покрывали дорогу прохладными, темными тенями от узких навесов вечнозеленой листвы.

- Итак, дорогая Шафран, что же на самом деле привело тебя в Южную Африку?”

Внезапно она снова проснулась. “Мне очень жаль, но я не могу тебе этого сказать.”

- Ну же, мы же семья. Ты же знаешь, что твой секрет со мной в безопасности.”