Война - пожизненная боль

Вот уже неделя, как мы тут счастливы - я - впрягшись в свою творческую тачку, а Ирина - наоборот: высвободившись от бытового ярма. Тут тихо и даже погоже: днем светит солнце, по-осеннему, конечно, не жарко. Но и не холодно. Под окном моего кабинета (окном во всю стену) тихо покачиваются верхушки молодых сосенок, вдали виден горб дюны, край залива и горизонт.

Понемногу вхожу в рабочее состояние, хотя это непросто, особенно за полгода разленившись, развратившись суетой и рядом объективно-субъективных причин. Но как-нибудь! Авось что-нибудь и родится в моей голове. Конечно, надо бы в большей дозе потреблять здешнюю прекрасную природу, но ведь… Утром я сажусь за стол и с тоской поглядываю в большое окно, дожидаясь Ирину, которая пошла в поселок - к киоску Союзпечати. Требуется пресса. О, эта пресса, сколько в ней новостей и иллюзий!.. Тем не менее в одном из номеров “Комсомолки” обнаружил послащенную пилюлю, приписанную по одному случаю моей особе. Небольшая пилюля, но почти сладкая. Зачем только?

Народу здесь немного, и тот малознакомый, окололитературный, по-моему. Соседями нашими (визави) за столом в столовой стали супруги Кулешовы (он Василий Иванович), что это такое - мне не очень понятно. Из литовцев знаком один Вс. Бубнис, с ним иногда переговариваемся. Здесь в разгаре грибной сезон, москвичи таскают их корзинами, но у нас к грибам предубеждение, вывезенное из радированной Белоруссии. Лучше водка, чем грибы. Кстати, здесь вполне доступна во всех смыслах.

А как вы? Как настроение (курортное), условия (бытовые)? Лазарь, не позволяй Нае заплывать за буйки и не смейте ступать на трап. Ни шагу с сухопути! Мы здесь на море лишь смотрим с бугра. Все-таки погибать на суше и на море - две большие разницы, как сказали бы одесситы. А они знали толк в море. Чего не скажешь о новороссийцах[1]. Здесь не много опасностей, разве что кабаны, которые за две прошлых ночи основательно перерыли газон под нашим окном. Но мы их не видели, спали. Видели только ежа, - зачем-то приходил к нашим ступенькам. А еще у нас живет кем-то покусанная молодая кошка, которую сердобольно подкармливает Ирина.

Прожили тут уже 5 дней - говорит Ирина. Еще только 5 дней, думаю (молча) я. (Несмотря на имеющуюся у этого “я” информацию о мерзкой погоде в Минске. - Приписка Ирины Быковой). Здесь принципиальная несовместимость между нами. Надеюсь, красноречивая несовместимость… Хотя за остальные 19 дней еще многое может измениться.

Итак - салют вам! Теплого солнца, бесштормового моря!

Пишите.

Обнимаем - Василь и Ирина.

14 сент. 1986 г.

1 Вероятно, имеется в виду затонувший незадолго до этого под Новороссийском корабль “Адмирал Нахимов”.

***

Дорогой Лазарь, посылаю тебе мое очередное творение[1]. Скажу сразу: я крайне недоволен повестью, что-то я в ней не сумел peaлизовать, хотя еще и не понимаю, что. Только чувствую. Может, тебе это увидится яснее. Читай, черкай. Я буду ждать твоего слова и пока никому рукопись не посылаю.

Обнимаю тебя и Наю, Василь.

29.I.87.

1 “В тумане”.

***

Милый, болеющий, дорогой Лазарь!

Посылаю тебе 5 страниц с уточнением Войтика. Вынь, пожалуйста, из рукописи страницу 111-ую и на ее место вложи эти 5 страниц. А потом прочти, пожалуйста, что получилось.

По-моему так будет лучше.

Название оставляю “В тумане”.

Вот и все.

Выздоравливай.

Поклон многотерпеливице Нае.

Я позвоню.

Обнимаю, оч. оч. Твой Василь.

8 февраля 1987.

***

Милые наши и далекие Ная и Лазарь!

Надеемся, вы уже акклиматизировались, передохнули. Ная сплавала в Синоп[1] и обратно, подзагорели и - поработали. Мы же здесь еще только прилаживаемся к отдыху и работе, я прохожу стадию психотерапии (самоуговоров), Ирина с утра пораньше бежит в поселок, чтобы внедриться, как она говорит, в очередь за прессой, которую привозят к 12 час. Интерес к прессе здесь еще подогрет событиями в Вильнюсе и Каунасе, в которых приняло участие 100 тыс. и 50 тыс. литовцев со старыми национальными флагами и пением старого гимна. Выступления всех участников были встречены овациями, хлопали почти после каждой фразы, в т. ч. и секретарю ЦК[2]. В общем, все справедливо, м. б. за исключением одного момента, а именно: обобщения относительно национального (русского) происхождения того, что их постигло в конце 40-х и после войны. Это, в общем, прискорбно. Но и этому есть объяснение.

А у нас, в Минске, организаторов 10-тысячного митинга на месте расстрелов в 30-х годах[3] оштрафовали по 50 руб. - за “незаконность” проведения. Словно Белоруссия на другом континенте! Где-нибудь в Лат. Америке. Теперь вся проблема в том, что последует дальше.

Лазарь, прочитал твой мемуар о Б. Слуцком и по-доброму позавидовал: очень хорошо (во всех смыслах) ты написал. И умно, и сердечно, и тактично. Я не был знаком с Б. С, хотя всегда с интересом читал его стихи, и теперь приходится только пожалеть о том, кого мы потеряли. Потеряла литература. И - наша тема проклято-военная.

Очень желаем вам ласкового солнца и теплого моря. Отдыхайте, набирайтесь сил для Москвы. Их вам понадобится еще много. Как и всем нам.

Обнимаем сердечно, ваши Василь и Ирина.