Война волка

– Господин, сколько там было воинов-волков?

– Не много, шестьдесят или семьдесят. Считать нам было некогда, приходилось отражать атаку.

Позже я узнал, что Скёлль придерживал ульфхеднар до завершения битвы, чтобы они устроили свирепую резню, как только мы начнем отступать. Но поражение Снорри разъярило их, а люди под воздействием колдовского снадобья не способны подчиняться приказам. Они как псы, почуявшие кровь, их единственное желание – кинуться в драку. Ульфхеднар рванули вперед через открытые ворота. Никто не давал им команды, и Скёлль, скорее всего, не желал такого развития событий. Но он и не попытался остановить бешеную атаку своих одурманенных воинов, поскольку понимал, что даже если его ульфхеднар будут прорежены, это никак не скажется на исходе битвы.

– Но ведь ему наверняка не хотелось терять их? – поинтересовался озадаченный отец Селвин.

– Управлять ульфхеднар невозможно, – попробовал объяснить я. – Они все равно как пьяные. Верят, будто могут летать. Им кажется, что они неуязвимы и, поверь мне, способны положить кучу народу, прежде чем ты с ними управишься. Обычно это молодежь, горячие головы, жаждущие славы, чтобы было чем похвастать на пиру. Скёллю, конечно, не хотелось их терять, вряд ли у него возникали мысли о поражении. А если бы ульфхеднар обратили нас в бегство, это только укрепило бы авторитет ярла. Помнится, я посмотрел на него, когда воины-волки пошли в атаку, и увидел, что он смеется.

* * *

Скёлль хохотал, а стоявшие на стенах люди кричали. Атака одурманенных воинов – это настоящее зрелище, месть за поражение Снорри. Не все из приближавшихся к нам были ульфхеднар, кое-кто из других юнцов примкнул к безумцам. В общей сложности собралось, наверное, воинов сто, и большинство шло без щитов или шлемов. Они считали себя неуязвимыми – белена окутывает людей храбростью чокнутых.

А мы построили «стену щитов».

Предстояло состязание дисциплины против безумия.

Рорик принес мне щит одного из убитых, и я попытался занять место в первой шеренге, но Финан бесцеремонно затолкал меня в третью.

– Ты еще не поправился.

Таким же образом он поступил с Сигтригром, не способным держать щит, а потом повернулся туда, откуда приближались враги.

– Поднять щиты! – приказал ирландец. – И пускайте в ход копья!

Нападающие орали. У меня в памяти осталась картина: перекошенные лица, растрепанные волосы, разверстые рты, дикие глаза, длинные мечи. И внезапный прыжок на нас. Поступили они так потому, что верили в свою способность летать? Они прыгали, будто собирались перескочить через первую шеренгу, а их встречали копья. Помню, как дикого вида малый проревел что-то нам и прыгнул на стоящих передо мной. Беорнот просто приподнял копье и насадил на него норманна. Тот, продолжая кричать, хотя изо рта хлынула кровь, заскользил по длинному древку, но был встречен лезвием меча, оборвавшим крик. Другой ульфхедин свалил двоих наших в первом ряду яростными ударами секиры, издал победный клич и врубился во второй ряд, где трое иссекли его мечами и топорами. Он не был единственным, кому удалось вломиться в «стену», но за обезумевшими воинами, бросавшимися на наши щиты, не было никого, способного развить успех. За счет дикой отваги им удавалось местами выщербить «стену», но она тут же смыкалась. А потом двинулась вперед.

– Пошли! Пошли! – скомандовал Финан.

Ульфхеднар продолжали наседать, они врезались в нас, размахивая оружием и крича, а мы шли вперед, шаг за шагом, поскальзываясь на политой кровью траве. Голый до пояса норманн метнул в нас секиру. Ее большое лезвие раскололо пополам один из щитов. Оставшийся безоружным детина бросился вперед и вцепился в Беорнота, щит которого и оказался разбит. Мой сын убил врага резким уколом сакса снизу вверх.

– Сомкнуться! – кричал Финан. – Сплотить ряды! Не останавливаться!

Люди перешагивали через окровавленные тела мертвых, а воины-волки не унимались. Чтобы управиться с каждым из них, требовалось обычно два человека: один принимал удар секиры, меча или копья на щит, а другой убивал. Кое-кто из наших словно заразился безумием ульфхеднар. Я видел, как Редбад выскочил из первой шеренги и рубанул атакующего норманна секирой, так что череп его лопнул, а кровь и мозги взметнулись багровым туманом. Мой сын втащил Редбада обратно, щиты сомкнулись, и «стена» пошла дальше. Иммар Хергильдсон, которого я предусмотрительно поместил в задний ряд, поскольку он уступал в подготовке большинству моих дружинников, сумел каким-то образом пробраться вперед и теперь выкрикивал врагам оскорбления. Я видел, как он срубил одного, потом второго, и читал упоение битвой на юном лице. Люди Сигтригра, располагавшиеся напротив западной стены, где погиб Сварт, теперь бежали к нам на подмогу. Мы наступали вдоль длинной стены между западной и северной башнями, гоня уцелевших после атаки безумцев.