Вокруг света за 100 дней и 100 рублей

Мы долго беседовали: он — с далью, я — с тишиной. А потом русский и чех пожали друг другу руки и разошлись по своим комнатам китайского квартала американского города. На следующий день я сначала встретился с пермским путешественником Эльнаром Мансуровым, после — с известным калифорнийским фотографом, а вечером на бесплатном чешском троллейбусе отправился в русский район Inner Richmond, расположенный на западе города.

В католической церкви стоял поп в спортивных штанах. Этого мне было достаточно, чтобы покинуть ее. На улицах, перпендикулярных бульвару Гири, половина вывесок старалась казаться русскими. «Borsch», «Pelmeni», «Kommunalnaya sluzhba» — вот небольшой набор слов, которые лезли в глаза прохожим. В магазине меня поприветствовали две сочные девушки пятидесяти лет и ста килограмм, одетые в белые фартуки и стоявшие за прилавком мясного отдела. Здесь же я познакомился еще с одной дамой лет семидесяти. Через пару минут мы вышли из магазина, она взяла меня под руку и повела:

— Я сама из Югославии. Дочь поручика. Он белый был, гонимый. Я родилась без гражданства, все детство мое прошло в лагерях Германии. Но еще три поколения до меня все учили русский язык, и уже четыре поколения прошло, все равно учат. Я, как и все, сначала в Нью-Йорк, потом в Альбукерке, затем сюда. Тут в коммуне и прижилась. Через три квартала отсюда русская церковь, в которую все местные дети четыре раза в неделю ходят. Учат русскую культуру, историю, богословие. Я сама Беркли закончила. Свою специальность очень хорошо знала, а больше ничего не умела — ни математики, ни географии. Все американцы такие — кругозора нет, но свое дело исполнять умеют. А мне моя специальность никогда не нравилась, поэтому я в той церкви работала. Даже с такой зарплатой через лет двадцать можно дом купить. Но я все равно себя гонимой чувствую — как раньше, так и сейчас.

Парой минут позже я повстречался с темным мужчиной по имени Вахтанг Георгиевич. Он сразу начал с того, что не любит страну, в которой живет.

— Они все о себе мнения высокого, учат весь мир, как жить, а сами, кроме как у себя, не умеют. Была бы работа, я вернулся бы домой, в Грузию. Столько людей постоянно по пять писем в день пишут про коммунальные услуги, а они такие деньги на революции тратят. Все эти дома, машины, океаны — это пустышка, фольга, херня одним словом. Ты молодой пока, гонишься за всем этим. А мне бы умереть на родной земле. Весь блеск — пускай сгинет.

Еще через две улицы встретилась пара программистов из Днепропетровска, лет тридцати.

— Ты здесь всегда мигрант. Работодателю тяжело объяснить, почему надо брать тебя, а не другого. Зарплата у тебя всегда по умолчанию будет ниже, чем у американца. Снять двухбедрумные апартаменты ниже трех штук долларов невозможно. За коммунальные услуги еще полштукаря баксов, на еду, если сильно экономить, уйдет тысяча долларов. Если прибавишь страховки, поймешь, что от нашей зарплаты в восемьдесят тысяч долларов в год, то есть семь тысяч в месяц, ничего не остается.

Как обычно, я ни с кем не согласился и затопал обратно в город, на восток, прочь от заката. Меня провожали аккуратные домики Сан-Франциско, приютившиеся вплотную друг к другу на знаменитых холмах, и крики блудных птиц, вернувшихся из полетов над океаном домой. Я шел вперед, думая о том, что завтра предстоит прожить обычный день, который будет днем моего рождения.

Каждый подобный праздник желание жить выстреливало вверх. Мне хотелось делать обычные действия — есть вкусную пищу, улыбаться красивым людям, переходить дорогу на зеленый свет. Этот не был исключением. Все предыдущие праздники я отмечал в родном городе, и меня всегда напрягало, что кто-то мешает мне быть одному. Поздравления, желания встретиться и просьбы повеселиться — все это имело место быть после, но сам день рождения был прекрасным поводом остаться одному, подраскинуть извилинами, исписать тетрадку, вспоминая все прошедшие за год события. Поэтому с утра я отключил все социальные сети и интернеты, стер свою геопозицию с карты и отправился бегать по самому вдохновляющему из известных городов.

Песню «If you are gooooing to San-Fran-cisco» я адресовывал каждому встречному зданию, бездомному, водителю автобуса, уборщику, пальме, и все они вторили мне, словно Скотту Маккензи: «Be sure to wear some flowers in your hair». Я летел по городу с растопыренными глазами и высунутым наперевес языком, как довольный лабрадор. Встречные люди угощали меня донатсами и обедами, просто потому, что так хотели, хотя даже не знали о том, что сегодня у меня небольшой праздник. Весь день я снимал на камеру, а потом сел на ступеньки на очередном холме с видом на даунтаун. На коленях лежала шоколадка, круассан, дневник. В чашке был заварен бесплатный кофе. Я исписывал тетрадку своими мыслями, и было в этом праздновании что-то простое и до жути прекрасное.

Вечером я решил встретиться с Женей из Полтавы. Вместе мы направились на смотровую моста Золотые Ворота.