Вокруг света за 100 дней и 100 рублей

Каждый вечер в темноте я продумывал свой путь на восток. Поначалу мне хотелось добраться автостопом через Неваду, Юту, Колорадо, Канзас и оставшиеся восточные штаты прямиком до Нью-Йорка, где залечь на окраине Централ-парка. Но останавливал один нюанс — я очень сильно продрог в Сибири и Монголии и смотал от холода аж на другой континент. При дороге через северные штаты мороз обещал опять стать моим верным спутником, что было полным bullshit. Спустя пару дней размышлений я решил ехать до Майами, а там пытаться попасть на корабль и рвануть через Атлантику в Европу. Сколько мне на это понадобится дней? Около пятнадцати. Нет, двадцать. Тогда на Старый Свет останется около недели. То, что надо!

Я подолгу листал агрегаторы морских судов типа findacrew, но находил маршруты только по Багамам и Северной Америке. Мне также приходилось переписываться с командами поддержки международных круизных линий, чтобы поскорее попасть на лайнер до Испании. И каждый раз мне оставалось отвечать sorry, когда оказывалось, что на обработку моих документов для трудоустройства на корабль уйдет добрая пара месяцев. Наконец я потерял желание продумывать подробный план пересечения океана и решил добраться до Майами, а уж там на месте сообразить, куда деваться дальше, руководствуясь правилом «выйдем в море — разберемся».

Как-то раз часа в два ночи мы с Максом купались в голубом бассейне, громко булькая и брызгаясь. Каждый человек, с которым мне хотелось сблизиться, проходил через мучительную игру под названием «ответь на все вопросы Иуанова». Максима не обошла эта участь. Он так втянулся в дело, что перешел из оборонительной позиции в атакующую и во время моей отдышки между расспросами успел вставить:

— Димон, в путешествиях ты проходил через целые мириады испытаний. Какой опыт повлиял на тебя больше всего?

Выслушав, я задумался, говорить ли правду. Каждая ячейка информации выходила из моего сознания со скрипом и треском. Мы плескали ногами в воде, облокотившись на край бассейна, и рассматривали блики фонарей, танцующих на голубой глади. Отхлебнув увесистый глоток чудесного напитка, я ответил:

— Больше всего на меня повлияли не выпутывания из передряг, а обычные человеческие взаимоотношения. Они есть везде и у всех, и путешествия совсем ни при чем. — Я поднял правую ногу вверх — вода стала стекать с нее, и каждая капля отражала свет голубой глади бассейна. С каждым новым падением шарика воды вниз я собирался с мыслями все больше, пока наконец не произнес: — Да, пожалуй, огромное влияние на меня оказали измены. Вернее, их принятие и прощение. Это огромная трансформация человека. Когда прощаешь, сам дух приходит в твою поломанную душу. Если позволяешь себе иметь обиду на человека, именно этот замок будет ограждать тебя от гармонии с собой и миром.

Эти слова унесли мои мысли по другую сторону океана. Казалось, единственные грехи, которые стоит пытаться не дать совершить другому человеку, — убийство и самоубийство. Иначе он так ничему и не научится. Мой тыл уверенно и многократно подрывался — возможно, он занимался этим прямо сейчас. Вероятно, это печальная история для мужчины, который самостоятельно делает выбор. Сказать, что мне было все равно, — основательно соврать. Но я пытался уцепиться за идею того, что мне слишком хорошо здесь, с самим собой, чтобы не думать, что происходит на других континентах.

— Да, определенно измены меняют людей. Сильных — в праведную сторону, слабых — в ложную, — подтвердил я Максиму после минутной паузы.

— Не хочешь ли ты сказать, что женская измена хуже мужской?

— Не в этом дело: и та, и та слаба. Однако одни люди чаще изменяют телом, а другие — душой. Я не говорю, что чья-то хуже или лучше, но тело мы сбрасываем, а душу — нет.

Пальма на соседнем дворе раскачивала свою пеструю голову, почти заглядывая к нам в бассейн. Максим и я замолчали и закрыли глаза, подслушивая, как плеск воды соединяется с шелестом ветра. Расслабленные, мы бы так и заснули прямо в воде, если бы не резкий шум, донесшийся из соседних кустов. Сквозь зеленую листву показался чей-то сморщенный темный нос, раскачивающийся из стороны в сторону. Чуть позже выбрался и его обладатель, мистер койот. Принюхавшись и осмотревшись, он внезапно дал деру по кафелю у бассейна и, прошмыгнув мимо нас в паре метров, запрыгнул в противоположный куст. Я воспользовался этим отвлекающим маневром и вернул себе атакующую позицию:

— Макс, тогда позволь и мне задать откровенный вопрос. Ты много рассказывал про материальные блага, в которых погряз. А дальше что? К чему стремиться?

— Понятно к чему! К американской мечте. — Макс задумчиво поднял глаза вверх и сделал громкий глоток все того же добротного напитка. — Свой дом. Детишки. Двое. Нет, трое. Куча собак и большой бэкъярд. Жена-красавица и яхта в океане. Океан — это всегда хорошо. Он обнуляет. Когда я вижу все это, — Максим поднял мокрую руку и провел вокруг, — когда я вижу LA, вижу свои перспективы, то понимаю, что нахожусь на верном месте.