Вокруг света за 100 дней и 100 рублей

— Плевать. Давай отправимся на восток.

— Эй, ты вообще знаешь, как меня зовут?

— Нет. Но я хочу ехать с тобой.

Я переглянулся с Максом, на что тот улыбнулся: «As you wish». Через двадцать минут мы перелезали забор какого-то дома в Западном Голливуде, цепляясь за пальму. Здесь хранились все вещи Кати, но та не хотела показывать хозяйке, что уезжает из города. В темноте мы спустились в подвал, где стащили все необходимое, и по пальме поднялись обратно.

— Только сразу говорю, мне надо двигаться очень быстро. Я и так просидел в Калифорнии девятнадцать дней, поэтому сейчас мне хочется махнуть через весь этот Дикий Запад, минуя Аризону, Нью-Мексико и Техас, в Луизиану и дальше во Флориду. На все это дело у меня есть десять дней. Можешь сойти на любом участке пути. По рукам?

На известном белом минивене мы добрались до автобусной станции в районе даунтауна. До отправления автобуса оставалось полчаса. Мы направились к кассам, чтобы купить билет Кате, но ни одного свободного места не осталось — до Феникса были распроданы все билеты.

— В позапрошлом семестре у меня был предмет «искусство», — немедленно заявила Катя, как только мы отошли от кассы. — Преподаватель был просто super hero, постоянно вещал нам про культовые американские места, и как-то раз он рассказывал про гору спасения. Слышал что-то про это?

— Кристофер Маккэндлесс встречался с Леонардом Найтом в месте под названием Salvation mountain. Это оно?

— Йес!

— Очень хорошо! И что ты хочешь этим сказать?

— Не торопись. В эту субботу у меня должна быть репетиция в театре. Я играю в спектакле «В ожидании Годо». Спектакль длится два с половиной часа, и в нем все актеры сидят и все время тупо ждут Годо. Прямо сейчас я чувствую себя одним из этих актеров. Хочу попасть к Salvation mountain уже год. И почему я этого не сделала раньше? Я больше не могу ждать своего Годо! Макс, Дима! Поехали на гору спасения прямо сейчас!

Начинала твориться замечательная калифорнийская буффонада. Почесав голову две минуты, я решил отдать целых двадцать долларов, несусветные деньги, за то, чтобы поменять билет на автобус до Феникса на свободную дату в течение недели. Макс закинул в фургон четыре сникерса, три бидона с молоком, два рюкзака и одного меня. В такой компании — кто в чем был — в двенадцать ночи мы выдвинулись на восток из Лос-Анджелеса.

Лунный свет пробивался сквозь дырчатую решетку фургона и падал на красную шляпу с изображением медведя, подаренную мне Портновым. Я трясся в заднике минивена, просматривая фотографии Лос-Анджелеса, укрывшись спальником, попивая пропавшее молоко, которое капало на кнопки ноутбука. Мы ехали в какую-то дикую пустыню с какой-то девушкой из какого-то Голливуда, и на каждом повороте я летал по всему фургону наперегонки с катающимися бидонами молока, сменными объективами и потертыми рюкзаками. Когда Макс и Катя спокойно сидели на сиденьях спереди, все содержимое минивена превращалось в суп, равномерно перемешиваемый неизвестным половником извне. Словно фрикаделька я вращался во всей этой американской истории, пока в наушниках играл трек Worakls — Porto, который исключительно точно передавал окружающее настроение. И было в этом мгновении неизвестности что-то прекрасное, молодое и авантюрное, что заставляло мое сердце биться чаще. И именно тогда в голову прокралась отличная идея: «Ба, да у меня под боком еще одна новая страна! Почему я о ней раньше не думал? Ну их, эти западные штаты. После Калифорнии я поеду в Мексику».

Примерно там, где эта мысль закончилась, я предался царствам снов, хотя мое тело по-прежнему каталось по фургону. А потом машина остановилась, двери распахнулись, мы вышли наружу и уткнулись в небо. Несомненно, для описания количества увиденных звезд стоило бы употребить какую-нибудь диковинную метафору, заправленную парой эпитетов и сравнением с цитатой великого автора, но я скажу, что звезд над головой было просто до-хе-ра. Настолько до хера, что мы не смогли ничего выговорить и, замолчав, смотрели в бездонное небо. Это было безумно красиво. Максим, Катя, Дима и Минивен стояли посреди той самой пустыни, которую обычно представляют себе при слове «пустыня»: песок, пейоты, бесконечность, и все это было выбелено светом нескольких сотен звезд. Чтобы спастись от окружающего космоса, мы вчетвером обнялись и позволили красоте течь через нас. Эта ночь, длинная, как пара по истории американской независимости, говорила: звезды светят всегда, но днем вы слепы, потому что смотрите на зеленые фантики у себя под ногами. Как знать, быть может, на другой стороне планеты кто-то так же стоял и ловил ртом первые снежинки, обжигая нарумяненные щеки, кто-то, кто занял мое место, пока я стоял здесь, ловя ртом неуловимые звезды.